Юсси Конттинен - Сибирь научит. Как финский журналист прожил со своей семьей год в Якутии

Если хотите знать, как масштабный проект изменил Россию, жизнь коренного населения и уязвимую северную природу, езжайте в Сабетту. Но это не так-то просто. Там, конечно, имеется аэродром, но он открыт лишь для гостей и сотрудников компании. «НОВАТЭК» обещала в течение полугода организовать в Сабетту пресс-тур, но так как за этим ничего не последовало, пришлось мне ехать туда самому.

Мои возможности были очень ограниченны. До поездки в Сабетту я планировал поехать с одной российской исследовательской группой в западную часть полуострова, но поездка моя странным образом сорвалась в самый день отъезда. Полуостров считается закрытой пограничной зоной, и я уже думал, что никогда туда и не попаду. К моему большому удивлению, я получил разрешение на въезд и вот уже летел на рейсовом вертолете над тундрой и селом Сёяха, потому что ближе к Сабетте общественным транспортом не добраться.

Село Сёяха находится там, где в белоснежную тундру врезается такая же белоснежная Обская губа, это уже ненецкий Ямал. Там живут 600 жителей. Это не какая-то забытая богом деревня, а вполне приличное на вид поселение с новыми многоквартирными домами. Их специально для жителей построил «НОВАТЭК», который качает в Сабетте газ. Компания построила здесь новый садик, больницу, студенческое общежитие, гостиницу, ТЭС и общественную баню, в которой жар дает электропечка финского производства «Harvia».

А народ неблагодарный жалуется на Сабетту. «Это ж пить нельзя!» – возмущалась местная жительница, пробуя на вкус воду из-под крана. Не то чтобы это выражение мне непонятно. Глядя на карту, можно было с уверенностью сказать, что восточная часть Обской губы не море, а лишь продолжение пресноводной реки Обь. Но с прошлого года из кранов в Сёяхе вдруг полилась соленая вода, совершенно непригодная для питья. Еще печальней, что из Обской губы вдруг пропала вся рыба. Сиговые виды муксун и нельма сократились в числе уже в начале 2000-х, а сейчас уже и омуль оказался на грани исчезновения. По словам чиновников, мор рыбы произошел из-за того, что слишком много ловили, но местные этому объяснению не верят. «Это случилось, когда Сабетту построили», – говорит житель Сёяхи Илья Салиндер.

Обвинительный перст указывает на губительные для дна работы в порту Сабетта, во время которых со дна Обской губы подняли 16 тонн песка на строительство дорог. Ученые еще в 2012 году предостерегали, что прорытие судоходного канала может вызвать засоление воды и мор рыбы. «НОВАТЭК» считает, что вода не стала особо соленой и рыба померла не по его вине.

От Сёяхи до Сабетты 120 км голой тундры. Этот путь можно проделать на машинах повышенной проходимости типа «Урала» или «Трэкла», но мне не удалось найти попутчика. К тому же гораздо интереснее путешествовать с местными ненцами. Заодно можно заехать в чумы и посмотреть, как там живут. Я познакомился с молодым оленеводом Димой, который пообещал довезти меня в Сабетту по сходной цене. У него почти новая Yamaha Venture – надежный и быстрый снегоход.

В путь одеваться надо соответственно. В начале апреля заморозки на севере Ямала уже не такие сильные, всего каких-то 20–30 градусов мороза, только лицо надо защитить от ударов ветра. Я приобрел национальный костюм – малицу, оленью шубу типа просторной меховой рубахи до колен, которая как нельзя лучше защищает от ветра и снега в тундре. На малице мех внутри, а сверху она обшита тканью или войлоком. В круглом капюшоне мех и внутри, и снаружи. Варежки из камуса оленя пришиты к рукавам. В них есть отверстия, из которых пальцы можно при необходимости высунуть наружу. Руки можно засунуть и внутрь малицы, например чтобы залезть в карман или чтобы согреть ладони.

Зимой на снегоходе и малицы мало: пришлось надеть еще оленью шубу под названием «гусь» или «савок». У нее шерсть наружу, а на спине болтались цветные куски ткани – для отпугивания злых духов по ночам. В полном обмундировании мне было очень тепло, но ощущение, как будто я надутый Бибендум – символ компании «Мишлен». Я ходил, переваливаясь, а потребность пойти в туалет вызывала приступ клаустрофобии. Мне повезло, что Дима не считает, что то, что я одет в ненецкий костюм, это «присвоение себе чужой культуры». Он доволен: «Ну, вот теперь у тебя нормальная одежда для тундры!»

Дима хотел ехать вечером – ему нравится рассекать на снегоходе в темноте. Ночью в дороге, конечно, холоднее, зато в свете ламп снегохода лучше заметны холмы и ямы, чем при ярком дневном свете. В тундре, по моим меркам, бушевала снежная буря, видимость была нулевая, но Диму это не смущало. Он хоть с завязанными глазами доберется до места – каждый ухаб ему знаком. Для меня же поездка на подпрыгивающих прицепных санях снегохода была чистым мучением. Твердый как камень снежный наст был покрыт буграми, в них врезаешься, и все тело пронизывает дрожь.