Игорь Забелин - Встречи, которых не было

…Вспомним о полулегендарном землепроходце Пенде, который, если верить преданию, достиг устья Лены в самом начале XVII столетия. Вспомним легенды индигирцев. Они определенно утверждают, что русские пришли на Индигирку морем!

И вновь приходится посетовать, что мы все еще недостаточно настойчиво стремимся до конца раскрыть историю первых плаваний и походов русских по Северному Ледовитому океану. Да, мы узнали, что около, 1620 года промышленные кочи шли на восток вдоль Таймыра. Но как мы узнали об этом?.. Случайно. А между тем многие районы Севера, и прежде всего побережье Таймыра и близлежащих островов, нуждаются в планомерном, систематическом обследовании специалистами-археологами и историками. И медлить с этим нельзя. Время безжалостно уничтожает смутные следы, оставленные на далеком севере первыми мореплавателями. И не только время. Многое уничтожается людьми. Без злого умысла, по неведению, но все-таки уничтожается.

Можно не сомневаться, что если археологи в ближайшие годы приступят к планомерному обследованию необжитых районов севера побережья Таймыра, Северной Земли, то вскоре будут сделаны новые любопытнейшие открытия.

Пока же очевидно одно: все таймырское побережье русские обошли морем в XVII и XVIII столетиях.

Я никогда не был на Командорских островах, но слышал, как волны разбиваются о их скалы.

Мы плыли по Берингову морю с Чукотки, полуострова, который с севера омывается Чукотским морем, с востока — Беринговым проливом, отделяющим Азию от Америки, а с юга — Беринговым морем. Путь наш лежал к берегам Камчатки, к городу со старинным названием Петропавловск. Неожиданная радиограмма изменила курс транспорта: у Командорских островов на камни село какое-то судно. Буксирный катер пытался стащить его на глубокую воду, но лопнули все тросы, а судно так и осталось на мели. Наше участие в этом происшествии свелось к тому, что мы завезли туда новый металлический трос. Происходило все это ночью, мы легли в дрейф, и стало так тихо, что до слуха нашего донесся глухой плеск океанских волн, набегавших на прибрежные скалы. А потом подошел буксирный катер, на него перегрузили с транспорта бухты троса, и мы отправились дальше.

Вот, собственно, и все. Но сейчас именно с этого незначительного эпизода мне захотелось начать сложный процесс распутывания истории первоначального исследования северной части Тихого океана, сложный тем более, что делать это я собираюсь в обратном порядке.

Два острова, не считая мелких скал и кекуров, входят в состав Командорской группы. Первый из них, самый крупный, называется островом Беринга, второй, поменьше, — Медным.

Ранняя история этих островов весьма любопытна. На них разыгрался заключительный акт одной из тихоокеанских трагедий.

В самом начале ноября 1741 года по Тихому океану, почти в буквальном смысле слова без руля и без ветрил, плелся на запад к берегам Камчатки двухмачтовый пакетбот «Св. Петр». Командиром на нем числился датчанин Витус Беринг, носивший звание капитан-командора русского флота. Витус Беринг, ослабевший от болезни, давно уже не выходил из своей каюты, в управление судном не вмешивался, да им почти никто и не управлял, потому что все были больны и измучены; Каждый день за борт сбрасывали одного, а то и двух умерших. Все ждали неминуемой гибели. Часто дули встречные ветры, и, хотя пакетбот почти все время шел под малыми нижними парусами, стакселями и рифлеными триселями, судно нередко сносило назад. «Никакое красноречивое перо не в состоянии было бы описать наших крайних бедствий», — отметил в эти дни в своем дневнике один из самых деятельных и умных участников плавания — натуралист Стеллер. Капитан-командор в столь трудной обстановке сумел предложить лишь одну радикальную меру: в случае спасения православным сделать пожертвования в пользу церкви в Петропавловске, а лютеранам — в… Выборге, на другом конце планеты!

4 ноября утром погибающие мореплаватели увидели впереди по курсу землю — высокие горы с присыпанными снегом вершинами. Где находится пакетбот — толком никто не знал. Но плыли люди к Камчатке, спасение надеялись найти на Камчатке и поэтому очень легко и охотно желаемое приняли за действительное. «Невозможно описать, — сообщает тот же Стеллер, — как велика была радость всех нас, когда мы увидели этот берег! Умирающие выползли наверх, чтобы увидеть его собственными глазами, и каждый сердечно благодарил бога за его великую милость к нам. Даже больной капитан-командор вышел наверх. Все осведомлялись о здоровье друг друга, все изъявляли надежды на отдых и успокоение. Нашли даже спрятанный где-то бочонок с водкою, которым еще более усилили общую радость… Открывшаяся земля казалась Камчаткою!»