Игорь Забелин - Встречи, которых не было

Вскоре Шантары остались позади…

Мы с вами уже знаем, что Из русских первым увидел Шантарские острова Иван Москвитин; безусловно, видели Шантары, а тем более слышали о них от местных жителей казаки, служившие в Удском остроге на реке Уде.

Но вот что любопытно: до начала XVII столетия никто из русских не был на Шантарах, не плавали туда и эвены, и лишь гиляки иногда переправлялись, чтобы поохотиться в не тронутых человеком лесах.

Естественно, что очень долго так продолжаться не могло. К концу XVII столетия даже Камчатка была достигнута, а население ее обложено ясаком, и вдруг по соседству с Удским острогом лежат неведомые земли, быть может, очень богатые, и никто ими не владеет!

Мысль совершить вылазку на Шантарские острова пришла в голову почти одновременно якутскому воеводе Дорофею Афанасьевичу Траурнихту и губернатору Сибири князю Матвею Петровичу Гагарину.

Впрочем, первым проявил инициативу якутский воевода. В августе 1709 года он вызвал к себе в приказную палату находившегося в то время в Якутске удского приказчика Ивана Сорокоумова и попытался хоть что-нибудь узнать у него о Шантарах. Но удский приказчик понятия о них не имел. И тогда ему была вручена наказная память. «По указу великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца», повелевалось Ивану Сорокоумову с «великим поспешением» ехать до Удского острога, нигде не задерживаясь, туземцев в пути не обижать и еще до снега прибыть в Удский острог. Далее в особом наказе говорилось: «А от устья — реки Уди в море который значится остров проведывать: какие люди я том острове живут, и какой веры, и под чьим владением, или собою живут, и какой в том острове зверь, и иное какое богатство у них есть, и по прямому свидетельству буде возможно какими судами самому с служилыми людьми съездить и сметить, сколь далече от устья Уди-реки тот остров, и взять о том прямую достоверную ведомость, и о том всем учинить чертеж и В том великому государю показать верную и усердную свою службу…» Воевода не поскупился на обещания — посулил царские награды и даже приписал, что ежели кто-нибудь из служилых людей «более того сделает», то переведут его в дворянский чин, а также «денежная и товарная милость» ему учинена будет. Зная, что с некоторых пор не очень-то большой радивостью стали отличаться приказчики, не забыл воевода и пригрозить: если Иван Сорокоумов по своей вине указ не выполнит, то «учинено будет жестокое наказание» и пожитки его взяты будут «за великого государя бесповоротно».

«Прямую ведомость и чертеж» воевода обязал Ивана Сорокоумова представить в Якутск в 1710 году.

Надо ли, удивляться, что после столь строгого наказа Иван Сорокоумов действительно отправился в Удский острог с «великим поспешением»! Но я отнюдь не уверен, что гнала его вперед святая жажда искательства или даже служебное рвение. Нет, судя по всему, Сорокоумов принадлежал к иному типу людей, а самый этот «тип» сложился вполне закономерно.

Ивана Сорокоумова, вероятно, спокойная служба среди мирных туземцев устраивала гораздо больше, чем странствия по морям и исследование никому не известных островов. Прибыв в свою вотчину — в основанный задолго до него Удский острог, Иван Сорокоумов на некоторое время забыл о воеводском наказе. Но минула студеная, с ясным небом и сильными ветрами зима, а весной вспомнил боярский сын Сорокоумов, что будет учинено ему жестокое наказание, если он ничего не сделает. Надо признать, что положение у Сорокоумова было не очень легким. Дело в том, что в Удском остроге вместе с ним служило всего шестнадцать человек, и двое из них, судя по отписке Сорокоумова, тяжело заболели. Но на подмогу к Сорокоумову должны были прийти на дощанике еще четырнадцать казаков. Если бы Сорокоумов очень стремился отправиться на Шантарские острова, он, очевидно, постарался бы дождаться помощи. Однако Сорокоумов заранее начал готовить путь к отступлению, проявив-таки «великое поспешение». 4 июня 1710 года, когда юго-западная часть Охотского моря еще забита льдами, а реки не вскрылись и казаки при всем желании не могли приплыть на дощанике в Удский острог, Иван Сорокоумов созвал в приказную избу весь свой «полк». Расчет его, надо полагать, был прост: он решил выведать у казаков все, что им известно о Шантарах, и с этими сведениями, не дожидаясь немощи, отправиться в Якутск к воеводе.

Небольшая приказная изба едва вместила весь «полк». Пришли Семен Анабара, Иван Каргапол, Григорий Харин, Козьма Енисейский, Григорий Волга, Василий Костромин, Ефтифий Зырян с товарищами, а писать Иван Сорокоумов посадил своего сына Стефана Сорокоумова (сам приказчик грамоты не знал).