Игорь Забелин - Встречи, которых не было

Но Поярков не изменил самому себе. Голодно было всем, но по-разному. У тех, кто не покидал острога; хлебные запасы сохранились, у Пояркова в том числе, что же касается прочих… «А говорил он, Василий, так: «Не дороги-де они, служилые люди, десятнику-де цена десять денег, а рядовому-де — два гроши»», — сообщили якутскому воеводе оставшиеся в живых казаки… Поярков на сыске уверял, что не говорил таких слов, но если он даже и не говорил их, то действовал, безусловно, по такому принципу.

А чтобы действовать по такому принципу, без террора не обойтись, и тут Поярков попал, что называется, в свою стихию. «И, будучи Василий Поярков на государеве службе, служилых людей бил и мучил напрасно… — сообщают челобитчики, — а иных своими руками прибил до смерти».

К весне подошли к концу припасы и у тех, кто сохранил их в острожке, и тогда Поярков осуществил хитро задуманный план: он решил захватить остатки хлеба хотя бы у части казаков. Казаки жили недружно, что и не удивительно в, такой обстановке. Каждый таил свое от всех остальных, но вскоре небольшие, измеряемые гривенками, то есть фунтами, запасы двенадцати человек оказались в руках у Пояркова и его сообщников.

— По-разному рассказывается об этом в расспросных речах.

Казаки, подавшие воеводе челобитную от имени пятидесяти участников похода, рассказывают так: «…и, пограбя у них хлебные запасы, из острожку их вон выбил (то есть речь идет о Пояркове. — И.3.), а велел им итить есть убитых иноземцев, и те служилые люди, не хотя напрасною смертию помереть, съели многих мертвых иноземцев и служилых людей, которые с голоду примерли, приели человек с пятьдесят (то есть участников похода Петрова, выброшенных после смерти под стены острога. — И.3.)».

Вот рассказ промышленного человека Панкратов Митрофанова: «И Василий-де Поярков учал им, служилым людям, говорить: «Кому-де не охота в острожке с голоду помереть, и они б-де, служилые люди, шли на луг к убитым иноземцам и кормились, как хотят», и пошло-де их на тот луг, служилых людей, десять человек: Кручинка Родионов с товарищи, да после того выслал его, Панкрашцу (рассказчика. — И.3.), да Ивашку Москву; и ему-де, Василию, почали бить челом служилые люди. Юшка Томской Кислой и иные служилые люди, а имена их не помнит, чтоб он, Василий, у тех служилых людей, которые вышли на луг, хлебные запасы обыскал и взял, и Василий-де Поярков у тех служилых людей, хлеб и те запасы, что у них сыскалось… взял, и они-де, служилые люди, которые мертвых иноземцев ели, иные-де ожили, а иные померли…»

А вот версия, самого Пояркова и слуги его Дениса Карпова: «…и служилых-де он людей не бивал и не мучивал, и запасов не отнимывал, и их из острожку не выбивывал, и есть им мертвых иноземцев не велевал, а ели-де они мертвых людей собою, и своими-де он руками никого до смерти не убивал…»

Тогда, при сыске, нашелся у Пояркова лишь один защитник — его холоп Карпов. В современной литературе защитников у него гораздо больше. Я, к примеру, дивлюсь таким строкам в книге Л. Г. Каманина «Первые исследователи Дальнего Востока»: «Казаки (речь идет о зимовке на Умлекане. — И.3.) настолько были озлоблены тяжелым положением, в которое попали по вине собственных же товарищей (?! — И.3.), Что даже по возвращении в Якутск, спустя два года, не остановились перед оговором Пояркова (если виноваты «товарищи», то причем тут Поярков? Челобитная, кстати, вообще не касается похода Петрова и посвящена последующим событиям. — И; 3.), обвинив его в глазах воевод (вот уж нехорошо-то. — И.3.) в том, что «он-де, Василий, служилых людей бил и мучил напрасно и, пограбив у них хлебные запасы, из острожку их вон выбил, велев им идти есть убитых иноземцев», и много другой возвели на него напраслины. К счастью для Пояркова, в его отряде нашлись честные люди (он сам и его холоп Карпов. — И.3.), которые не покривили душой и вывели на чистую воду товарищей…» Короче говоря, один поручик «шагал в ногу», а вся рота нет, и любым способом необходимо доказать автору именно это — только поручики «ходят в ногу»!.. Удивительная логика, я бы сказал.

А подлинная логика — она, между прочим, требует и того, чтобы сопоставлялся поход Пояркова с якутскими деяниями Пояркова. И если не забывать, что творил он в Якутске, то и в правдивости измученных казаков не усомнишься.

Что происходило потом, после вскрытия рек, я в общих чертах уже рассказывал… Нелепо погиб Илья Ермолин, значительно увеличив казаками своего отряда и без того многочисленный список жертв этого похода. И в этом происшествии роковую роль скорее всего сыграла неопытность новоприборных; в отписках мне не встретилось больше ни одного случая, чтобы отряд в два с половиной десятка человек так примитивно попадал в ловушку…