Игорь Забелин - Встречи, которых не было

Примем это к сведению и не будем больше вспоминать об оплошности первостатейного купца…

Что Алибер находил в долинах рек валуны графита, что до него доходили слухи о месторождениях этого минерала — все это бесспорно. Но так же бесспорно и то, что до 1847 года Алибер не имел достоверных сведений о жильных месторождениях графита в Восточном Саяне. И в то же время он настойчиво изучал геологию, горное дело и карандашное производство — чудится в этом что-то фанатичное. А вот что не подлежит сомнению: свою главную ставку в жизни француз Алибер делал на Восточную Сибирь и прилагал немало усилий к тому, чтобы создать себе хорошую репутацию у сибирской администрации и купечества. Об этом говорит хотя бы тот факт, что в 1845 году он пожертвовал двенадцать тысяч рублей ассигнациями в пользу жителей города Троицкосавска, пострадавших от пожара.

Во время одного из своих наездов в Сибирь Алибер познакомился в Иркутске с выбившимся в офицеры казаком Черепановым, человеком, сыгравшим огромную роль в его жизни, хотя первоначально они отнеслись друг к другу совершенно равнодушно, и лишь одно-единственное событие в жизни Черепанова, очевидно, заинтересовало Первостатейного купца.

Казак Черепанов принадлежал к своеобразному, тяжелому для окружающих типу людей. Судя по его собственным запискам, он искренне тяготел к знанию, к литературной деятельности, но ни образование, ни, попросту говоря, умственные способности не позволили ему добиться сколько-нибудь значительных успехов в жизни. И все-таки статьи Черепанова печатались в петербургских газетах, а дневники и даже повести в «Библиотеке для чтения», выпускавшейся небезызвестным Бароном Брамбеусом — Сенковским, востоковедом, писателем, издателем. Отдельные небольшие успехи подогревали пыл Черепанова, делали его заносчивым, самоуверенным, а более многочисленные неудачи создали ему в собственных глазах ореол непонятного страдальца. Все это, разумеется, накладывало особый отпечаток на его отношения к людям.

Черепанов немало странствовал по Восточной Сибири, служил в разных местах, — совершил поездку в Китай, в Пекин. Дневник, который Черепанов вел во время путешествия в Китай, Сенковский опубликовал в «Библиотеке для чтения». Из-за этого дневника и возник затяжной, на многие годы конфликт между Бароном Брамбеусом и сибирским казаком.

Вся беда заключается в том, что в Китае Черепанов пришел к выводу, который можно оценить как весьма оригинальный, но трудно признать здравым. Черепанов решил, что Великая китайская стена построена вовсе не для защиты внутренних районов страны от врагов, ибо, по мнению Черепанова, для этой цели не имело смысла строить ее на скалистых вершинах — достаточно было перегородить ущелья. Вот какое соображение он высказывает (цитирую по его воспоминаниям): «Стена эта сделана с целью еще более возвысить скалы и тем защитить страну от северных ветров и холода» (набрано курсивом).

Барона Брамбеуса нередко и совершенно справедливо обвиняли в редакторском произволе. Но в данном случае трудно разделить негодование Черепанова, сердито написавшего: «Знаменитый ученый этот впервые сделанное заявление столь замечательного исторического факта вычеркнул и на поле написал «ерунда»».

Увы, действительно ерунда. Но Черепанов был достаточно самоуверен, чтобы не посчитаться с мнением Сенковского, и через двадцать пять лет (!) в своих воспоминаниях все-таки обнародовал это соображение, превратившееся у него в нечто очень напоминающее навязчивую идею.

В конце 30-х годов прошлого века Черепанова назначили начальником Тункинского пограничного отделения, и он поселился в селе Тунка.

Мне приходилось бывать в Тунке. Это очень приятное и своеобразное место. Село расположено в обширной Тункинской котловине, у южного склона Восточного Саяна, по соседству с прекрасным сосновым бором. О климатических достоинствах этого места говорит хотя бы тот факт, что неподалеку от Тунки расположен курорт Аршан — один из самых известных в Восточной Сибири, располагающий целебными источниками. На севере котловину замыкает монолитная стена Тункинских гольцов — над дном котловины вершины их возвышаются более чем на полтора километра, а на юге видны пологие сопки отрогов Хамар-Дабана. Как почти всюду в Восточной Сибири, лето здесь сравнительно теплое, но зимой свирепствуют лютые морозы.

Черепанов пришел в восторг от своего нового местожительства и позднее засвидетельствовал это в воспоминаниях: «Тункинская котловина защищена от севера великолепнейшими в мире скалами Саянского хребта, и здесь уже частию пахнет югом. Если бы подобно китайцам провести по скалам этим великую стену, то был бы в Тунке чистейший юг. Вот факт, поддерживающий мою мысль о цели китайской великой стены».