Эдуард Толль - Плавание на яхте Заря

Отсюда я пошел дальше, по южному берегу острова, и на всех его крутых мысах находил тот же слюдистый сланец. Высота острова не превышала 30. м. Здесь я встретил пуночек, крачек, чаек и зуйков. Около полуночи мы с Зеебергом встретились у каяка.

В ночь на вторник 30 июля после 24-часовой работы мы отправились с мешками и аппаратами к дому Фомы, чтобы там переночевать и затем утром провести в этой точке астрономические наблюдения. Дом Фомы не защитил нас от ветра, так что мы плохо спали из-за холода и сырости и через 4—5 часов вылезли из спальных мешков с тем же чувством усталости. В 7 часов утра при температуре —1,5° началась легкая снежная метель, подул юго-западный ветер 8 м/сек, и поднялись волны более высокие, чем накануне. Я воспользовался минутным прояснением, чтобы сфотографировать избу Фомы и «камень Миддендорфа», Зееберг воспользовался им Для пеленгования. Изба Фомы, имеющая в длину около четырех шагов, стоит точно на юго-восточном берегу, откуда открывается вид на вход в устье реки Таймыры.

Ветер становился все сильнее. Мы предприняли еще раз круговой обход острова. Остров разделялся посередине длинной косой на северную и южную половины. По краю отмели видны следы морены. Южный склон был покрыт довольно пышной растительностью — прекрасной цветочной подушкой из маков, незабудок и т. д. Было далеко за полдень, когда мы вдвоем подходили к каяку. Ощущалась потребность подкрепить свои силы перед тем, как пуститься в обратный путь. На этот раз мы попробовали отдохнуть в самом каяке, но гостеприимство этого замечательного судна подкрепило наши силы не больше, чем разрушенная изба Фомы; через несколько часов мы вылезли из каяка с негнущейся одеревенелой шеей, в 9 часов 30 минут вечера отчалили от острова Бэра навстречу ветру и волнам, которые перехлестывали через покрышку каяка и создавали уже привычную влажность и холод. Миновав остров Челюскина, направились на материк. В местах, незащищенных от ветра, продвижение вперед становилось почти непосильным. Мы придерживались по возможности берега, пробираясь вдоль бухты, прошли мимо глыбы льда высотой в 1,8—2,5 м и мимо обнаженных слюдистых сланцев, пронизанных, как и на острове Бэра, кварцевыми жилами. В одном месте против острова Челюскина нас увидел песец. Это была, вероятно, самка, заботливо сооружавшая себе нору. Она залаяла на нас своим предостерегающим лаем, а может быть взывала о помощи к опекавшему ее самцу.

Каждый час нам пришлось останавливаться в защищенном от ветра месте, чтобы отдохнуть и выкурить трубку. Таким образом, до мыса Поворотного мы добирались в течение 10 1/2 часов, затем шли еще 2 часа от острова Бэра до материка. Около 8 часов утра 31 июля ветер возрос до шторма 18—20 м/сек. Наши силы иссякали в борьбе с бурей, тем более что свыше двух суток мы не пользовались освежающим сном. Поэтому решили перенести каяк вместе с вещами через узкую отмель в 100 шагах за мысом Поворотным, где были оставлены сани. Буря неистовствовала так сильно, что в тундре было трудно устоять на ногах. Насколько больше физических сил потребовалось бы нам, чтобы править каяком! Вдобавок ветер больно хлестал по лицу. В 8, часов утра потеплело— температура воздуха поднялась до +4°, а поверхности воды до +5°.

Когда мы подошли к берегу, встретилось новое затруднение: отлив и буря согнали воду из бухты, и стало невозможно плыть даже на мелкосидящем каяке. Полагаясь на более острое; зрение Зееберга, я предложил ему избрать путь через бухту, чтобы перетащить каяк до более глубокой воды. Но предложенное Зеебергом место переправы оказалось крайне неудачным из-за глинистого грунта. Вытаскивать ноги из вязкой глины стоило огромного труда. Мы шли вброд по пояс, брызги воды хлестали нам в лицо, ноги подкашивались от усталости и холода. Я окончательно терял силы, и последние 10 шагов Зеебергу пришлось без моей помощи тащить каяк до берега ближайшей бухточки. Только после кратковременного отдыха мы отнесли каяк, перевернув его вверх дном, укрыли от дождя мешки и инструменты под его надежной защитой. Захватив только ружья прошли 20 км до палатки.

В пятницу 2 августа в 4 часа утра отправились за каяком и санями. Накануне вечером, подойдя к палатке, мы пережили одно из редких мгновений, которое примиряет со всеми резкими переменами здешнего климата. Было безветрено и солнечно. Зеркальная гладь моря сверкала между торосистым лыдом и ледяными полями. Против нашей палатки медленно проплыла ледяная глыба. Я растянул свой спальный мешок рядом с каяком, и он быстро высох на солнце, поэтому я спал великолепно, но вскоре был разбужен завыванием бури, рокотом прибоя и шумом дождя, стучавшего о стенки палатки. Ветер повернул на юго-запад и нагнал много льда к берегу. Не было надежды ни грести, пи тащить каяк. Весь день мы заполняли свои дневники.