Эдуард Толль - Плавание на яхте Заря

Когда я пришел в кают-компанию к чаю, Матисен и Колчак сидели у фонографа. Я услышал, как нежный женский голос пропел несколько песен и романсов Мендельсона. Как это необычайно— слышать здесь женский голос!

Сегодня доктор принес редкие гнезда песчанки с яйцами и гнезда двух хищных чаек, которые отчаянно защищали свой выводок и готовы были выклевать доктору глаза. Ему пришлось обороняться палкой, а одну из яростно нападавших чаек он был вынужден застрелить.

Вторник 9 июля . Думаю завтра предпринять со Стрижевым пробную поездку к обнажению в заливе Бирули. На обратном пути хотел бы обогнуть западный мыс и затем вернуться через пролив Фрама, но на это потребуется лишний день, а я должен спешить; поэтому мой план едва ли удастся.

Гидрограф измерил сегодня ледяной покров и установил, что под 20-сантиметровым слоем снега, смешанного с водой, находится разъеденный мягкий лед толщиною в 30 см, под ним крепкий лед мощностью в 182 см, а на его нижней поверхности кристаллическая кашица пресноводного льда 40-сантиметровой толщины. Под ней на границе с морской водой находится крепкий пресный лед толщиною в 4 см. Следовательно, на нижней поверхности морского льда нарастает пресноводный лед из проникающей сверху талой пресной воды. Две недели назад мощность крепкого льда равнялась 184 см.

Суббота 13 июля . Вернулся вчера, в пятницу. В среду 10 июля, когда я отправился в экскурсию, был великолепный летний день: ясное небо, безветрено, +4 ° в тени и +6° на солнце. В два часа дня мы отправились со Стрижевым в путь в сопровождении Безбородова и Носова. К заливу Актиния одновременно с нами пошли Вальтер, Колчак и Бируля. От острова Наблюдений мы через залив Арчера вышли по снежному откосу в тундру. Вчетвером было легко тащить сани по мокрой моховой тундре. Чтобы не испортить полозьев из нейзильбера, осторожно объезжали каждый камень. Достигнув берега залива Бирули, перенесли на плечах нагруженные сани через прибрежный гравий на лед залива. Здесь я расстался с матросами. На высоком берегу несколько дней назад мной были оставлены на большом валуне прекрасные образцы пегматитов. Уложив пегматиты в рюкзаки, мы перенесли их на лед и погрузили на сани. В 8 часов 15 минут разбили лагерь у обнажения. Легкую перкалевую палатку датского образца установили быстро, забив колышки в мягкую поверхность тундры. В палатке было тепло и уютно. Вскоре после ужина я залез во вновь сшитый из просмоленого холста летний опальный мешок. Спалось великолепно на подстилке из оленьей шкуры под одеялом из верблюжьей шерсти со свертком белья и запасной одеждой под головой. Летом на каждом переходе можно промокнуть, а путешественникам не рекомендуется залезать в сырой одежде в спальный мешок. За ночь вывешенная мокрая одежда совершенно высохла.

После утреннего чая я послал Стрижева на охоту, а сам принялся за геологическую работу. Поднявшись на вершину полуострова, я нашел типичные формы своеобразного выветривания, а также наблюдал возникновение могильной тундры. Эти наблюдения занес в свой геологический дневник. После этого заснял самые интересные в научном отношении скалы.

Возвращаясь обратно по каменистой тундре, я увидел необыкновенно маленькое существо, шевелившееся у самой земли. Это была наседка с распростертыми крыльями, распущенным хвостом и взъерошенными перьями. Озабоченная мать старалась отвлечь мое внимание от своей единственной радости — своих птенцов. Я остановился!, наблюдая за этой самочкой зуйка. Пока я налаживал аппарат для моментального снимка с находившейся в беспрестанном движении маленькой птички, она неожиданно повернула обратно к тому месту, где я ее впервые .заметил, и наивно села на свое гнездо в трех шагах от меня. Наведя аппарат, я снял наседку, затем согнал ее с места и сфотографировал гнездо. Оно представляло собой маленькое углубление в тундре среди ягельного моха и травы. В гнезде находились три красивых яйца. За этим последовало неизбежное зло — я выстрелил из ружья и жизнь невинного маленького существа оборвалась. Сентиментальная жалость кажется неуместной, но должен сознаться, что мне было бы приятнее вспоминать эту трогательную сцену, если бы я не был вынужден убить это полное героизма создание. Конечно, для орнитологии это гнездо представляет большой интерес, но гнездо без наседки не имеет, как известно, научной ценности. Сколько этих беззащитных существ является жертвой хищных чаек и песцов!