Теодор Шумовский - По следам Синдбада Морехода. Океанская Аравия

Другой эпизод в хадисах, привлекающий сейчас наше внимание, говорит о посылке к морю отряда воинов еще при жизни пророка. Этот факт, содержащий много неизвестных величин и со временем обросший фантастическими дета­лями — первое закономерно связано со вторым,— отнюдь не представляется, несмотря на глухое сообщение о нем, слу­чайным явлением: крупные бедуинские племена Аравийского полуострова в поисках пастбищ исстари кочевали от Красного моря до Персидского залива и в обратном направлении, побережья были не только хорошо знакомы, но и частично освоены ими.

Некоторые противники Мухаммада переселялись в неараб­ские страны. Ведь далеко не все арабы приняли сердцем экзальтированную проповедь ислама, назойливо насаждаемую, вторгавшуюся в каждую жизнь; многие предпочли ради внут­ренней свободы бегство на чужбину. Бегство инакомыслящих оживило морские пути от Аравии в первой половине VII века; этих изгнанников, навсегда отторгнутых от земли отцов, по-разному устроившихся на чужбине, мы встречаем потом в Китае и на крайнем Западе, в гаванях Восточной Африки и на островах Индонезии, где они образовали более или менее значительные инородные вкрапления или целые этнические массивы.

Польскому ученому Т. Левицкому наука обязана откры­тием в средневековых арабских хрониках уникальных цитат из сочинения начала IX века, принадлежащего Абу Суфйану

18

Махбубу ал-Абди. В этих цитатах называются оманский купец Абу Убайда Абдаллах ибн ал-Касим и негоциант из Басры ан-Назар ибн Маймун, которые вели постоянную торговлю с Китаем в VIII веке. Имена Омана и Басры здесь не случайны; они определенно говорят о морской торговле, как и давно известный науке факт существования в Гуанчжоу, на южнокитайском побережье, крупной араб-ско-персидской торговой колонии, действовавшей до 878 года.

Еще в 651 году, при халифе Усмане, в Китай было напразлено первое посольство из Аравии, доставившее им­ператорскому двору подарки с дальнего запада.

Ровно через два столетия после первого арабского по­сольства в Китай, в 851 году, собеседники богатого купца Сулаймана в древней и знаменитой гавани Сираф в Персид­ском заливе услышали от него повесть о предпринятых им и благополучно завершившихся путешествиях в загадочную страну на крайнем востоке известного тогда мира. Интерес, который вызывали рассказы Сулаймана, основывался на том, что он не только перечислял чужеземные гавани, где ему пришлось побывать, следуя в Китай, но и со знанием дела повествовал о живых чертах быта дальних народов и о том, как выглядят незнакомые моря и земли. Несколько позже, в том же девятом столетии, сказания сирафского купца дополнил путешественник из мекканского племени Курайш, столь известного в истории раннего ислама, Ибн Вахб, кото­рый на исходе третьей четверти века отправился из Ирака, объятого пламенем восстания африканских рабов, к дальне­восточным берегам. В начале следующего столетия любозна­тельный Абу Зайд Хасан ас-Сирафи, горожанин из Басры, где, как и в Сирафе, сам воздух был пропитан трудной роман­тикой морских путешествий, занес повествования Сулаймана и Ибн Вахба в рукопись, которая дошла до нас в единс­твенном экземпляре и служит одним из важнейших источни­ков сведений о периоде, непосредственно предшествующем эпохе расцвета международных морских связей халифата.

Для характеристики этой эпохи, которую традиционная арабистская литература обычно помещает в рамках X века, мы прежде всего располагаем двумя памятниками перво­степенной важности. Первый из них — безымянное повество­вание о семи морских путешествиях багдадского купца Синд­бада, рано вошедшее в состав основного фонда сказок «Тыся­ча и одна ночь» и доныне составляющее их неотъемлемую часть. Слово «сказки», конечно, не должно служить пригово­ром всему материалу сборника в смысле сомнения в его научной ценности, и менее всего скепсис должен относить­ся к повестям о Синдбаде, ибо обогащение наших знаний

19

об истории арабского мореплавания, которым наука обязана новооткрытым сочинениям моряков-профессионалов XV и XVI веков, позволило, вскрыв толстый слежавшийся пласт фантастических построений, обнаружить под ним крупное рациональное зерно. Само имя главного героя, вобравшего в себя черты многих западноазиатских негоциантов разных эпох, несомненно, выбрано не случайно и даже на частном примере красноречиво свидетельствует о давних арабско-пер-сидских и арабско-индийских связях на море. В рассказах, идущих от лица Синдбада, перед нами проходит практически вся акватория Индийского океана в том виде, в каком она представлялась арабским купцам первого тысячелетия н.э., на­правлявшимся со своим товаром во все доступные им при­морские поселения Южной Азии и Восточной Африки. Раз­мах морской торговли, шедший от ее старых и новых центров на мусульманском Востоке — Сирафа, У буллы, Басры, Ба­гдада,— предстает здесь весьма отчетливо, и последующие памятники, о которых будет идти речь ниже, углубляют эту картину и насыщают ее новыми красками.