Алексей Митрофанов - Большая Полянка. Прогулки по старой Москве

То ли стены были низкие, то ли еще что не понравилось специалистам Канцелярии.

Впоследствии здесь разместилось сразу несколько учреждений, самым колоритным из которых было содержание женщин-«ленивцев». Под «ленивцами» здесь понимались распутные тетки, которых, в качестве исправительного наказания, на протяжении двух-трех недель приобщали к работе – канаты вязать для военных судов.

* * *

В 1906 году здесь начала свое существование купеческая богадельня. Благотворителей привлекло «положение места, чистый и свободный воздух и близость церкви, куда призираемые без труда и изнеможения могут почасту приходить для славословия Творца Вселенной, все сие будет для них великою заменою терпимых ими недостатков и болезней».

Бытописатель Скавронский о ней сообщал: «К благотворительным же заведениям Замоскворечья принадлежит и помещенная на краю его, в Андреевской слободе, Андреевская богадельня. Она содержится благотворительностью московского купечества и суммами, пожертвованными разными лицами. В последнее время там выстроен огромный корпус, в котором помещаются 800 призреваемых из купеческого и мещанского звания. Цель и названия – прекрасные, но, как угодно, нельзя не подивиться такому обществу, которое, сделав действительно доброе дело, махает потом на него рукой. Нам не раз случалось видеть, как некоторые из нашего купечества, подав копейку, давали не краснея для лобзания бедняку свою благотворящую руку… Старосты Дома градского общества, несмотря на прямую обязанность к своей службе, не обращают на Андреевскую богадельню никакого внимания, а градской голова не находит нужным беспокоить себя… А между тем нередко слышатся вымогаемые настоящим ходом управления и обращения жалобы призреваемых, жалобы, звучащие правотою и искренностию, что престарелых стариков заставляют работать такие работы, которые им уже не по силам и т. п. Больно видеть, как ловкий человек отводит глаза нашему, кажется, во многом проницательному купцу и мудрит над дошедшими до бедности людьми, дошедшими, может быть, потому, что в жизни своей были честны и не имели храбрости играть втемную… Участь и недолгий, хотя бы только сносный покой 800 человек, кажется, стоят того, чтобы обратить на них хотя несколько большее внимание!»

Впрочем, этот господин во многих случаях был чрезмерно строг.

Комплекс Московского городского дворца детского (юношеского) творчества (улица Косыгина, 17) построен в 1962 году по проекту архитекторов В. Егерева и В. Кубасова.

Поначалу это учреждение называлось несколько иначе – Московский городской дворец пионеров и школьников. Попасть туда было непросто. В кружки и секции брали не всех. Следовало пройти собеседование. Не прошел – пожалуйста, будь добр в дом пионеров своего района. Если прошел, то ты – элита. К твоим услугам целый город, разместившийся на площади в полсотни га. Одиннадцать нарядных корпусов (в том числе, главный – с зимним садом и прочими явно буржуйскими приметами). Бассейн. Планетарий. И чувство того, что ты – избранный.

А перед главным зданием – скульптурное изображение.

* * *

В нашем городе достаточно скульптурных памятников, посвященных детям (чаще всего, погибшим на войне). Есть в этом ряду и памятник ребенку, не существовавшему в действительности. То есть – литературному герою. Гайдаровскому Мальчишу-Кибальчишу.

У многих памятников города Москвы есть, как это ни абсурдно, свой почтовый адрес. Имеется он и у Мальчиша. Улица Косыгина, 17. Тот же самый, что у центрального Дворца пионеров и школьников на бывших Ленинских горах.

Авторы этого произведения – скульптор В. К. Фролов и архитектор В. С. Кубасов. Памятник открыт 19 мая 1972 года, и, разумеется, это мероприятие было официально приурочено к 50-летию основания Всесоюзной пионерской организации имени Ленина.

Пятиметровая бронзовая фигура на гранитном постаменте была поставлена на непростые деньги. «Памятник сооружен на средства, заработанные комсомольцами в стройотрядах и на так называемых комсомольских стройках», – сообщает Роальд Федорович Кожевников, составитель справочника «Скульптурные памятники Москвы».

Вряд ли те пожертвования являлись добровольными. Вероятнее всего, они отчислялись принудительно. Студентам, вдруг заработавшим в строительных отрядах суммы, на порядок превышающие их стипендии было, наверное, не жалко расставаться с трешками, которые, как водится, на что-то отчислялись. И в результате в нашем городе возникла статуя, изображающая не существовавшего на свете человека.