Расмус Раск - Заметки о России

Пропагандируя скандинавские языки и литературу в Петербурге, Раск продолжал свою давнюю борьбу с «немецким духом» и немецкими взглядами. Еще за девять лет до приезда в Петербург Раск подверг жестокой критике вторую часть «Митридата, или Общего языкознания» (1809) И. К. Аделунга. В труде, в котором систематизируются все языки мира, протест Раска вызвали ошибки в характеристике скандинавских языков, разделение всех германских языков на «верхние» и «нижние» да и сам термин «германские» в качестве общего наименования группы [18] Сам Раск использовал в этом качестве термин «готские языки», а язык Вульфилы называл «мезоготским». Неприятие термина «германские» в отношении скандинавских языков проявлялось в датской лингвистике, хотя далеко не повсеместно, со второй половины XIX в. до 1970-х гг.; варианты терминологии Раска предпочитали, например, Л. Виммер, В. Томсен, О. Есперсен. См.: Nielsen H. F. On the Terms for Germanic Employed by Scandinavian Scholars in the 19th and 20th Centuries // Zur Geschichte der Gleichung «germanisch — deutsch» / Hrsg. von H. Beck, D. Geuenich, H. Steuer und D. Hakelberg. Berlin; N. Y., 2004. P. 309–323. . Покойный автор характеризуется Раском как «самый ярый в Германии противник всего скандинавского» [19] Rask R. K. Samlede tildels forhen utrykte afhandlinger / Utg. af H. K. Rask. København, 1838. D. 3. S. 445–466. . О пренебрежительном отношении Аделунга к скандинавским языкам Раск не забывал и позднее. В датированном 30 июня 1818 г. предисловии к антологии исландской литературы он говорит о литературной войне между героями-патриотами, которые утверждают древность и исконность исландского языка (Торфеус, Шёнинг, Сум и Ире), и их противниками, которые менее сведущи в этом языке, но которыми якобы движет чувство зависти (Шлецер и Аделунг) [20] Sýnishorn af fornum og nýjum norrænum ritum í sundrlausri og samfastri ræðu. Id est Specimina Literaturæ Islandicæ veteris et hodiernæ prosaicæ et poëticæ, magnam partem anecdota / Ed. Erasmus Chr. Rask. Holmiæ, 1819. P. 3–4. .

Вскоре после приезда Раска принял Ф. П. Аделунг, бывший в то время наставником великого князя Михаила Павловича. Отмечая в письме Р. Нюэрупу от 3 (15) мая 1818 г. оказанный ему искренний прием, Раск ждал, когда Аделунг «соберет горящие угли на мою голову, если узнает о моей полемике против его отца…». На деле Аделунг был племянником великого немецкого лингвиста, но Раск был недалек от истины, назвав его сыном — с двенадцатилетнего возраста Аделунг-младший воспитывался у дяди в Лейпциге и сформировался как специалист по сравнительному языкознанию прежде всего под его влиянием. «Горящих углей» на голову Раска Аделунг отнюдь не собирал, а, напротив, оказывал датскому ученому дружеские услуги, в том числе помогая в пересылке его стипендии после отъезда Раска из Петербурга [21] См. письмо Аделунга Раску от 31 октября 1819 г.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 451–452. . В письме К. Ф. Дегену от 18 февраля 1819 г. Раск писал, что Аделунг — «превосходный человек, который ученость и трудолюбие сочетает с воспитанностью и добрым сердцем» [22] См. часть I, письмо К. Ф. Дегену от 18 февраля 1819 г. . Раск пользовался расположением и других немецко-русских академиков — Х. Д. Френа и И. Ф. Круга.

Будем надеяться, что он имел в виду не их, когда в публикуемом в настоящем издании письме Нюэрупу от 12 октября 1818 г. писал, что большинство его знакомых немцев-профессоров «задирают носы так высоко, что я боюсь за потолочные балки». Обидой на немцев проникнуто и саркастическое письмо П. Э. Мюллеру от 5 августа 1818 г. Раск сообщает, что именно из-за немцев в России «совершенно не было представления о том, что в Дании или Швеции существует какая-либо литература и едва ли было известно, что на севере есть какой-то язык, кроме варианта нижненемецкого».

Но в этом же письме Раск делится хорошей новостью: наконец ему удалось завести знакомство с русскими учеными (не немецкого происхождения). Своего главного адепта он нашел в лице И. Н. Лобойко, по представлению которого «Эразм Христианович Раск» 9 июля 1818 г. был избран членом-корреспондентом Вольного общества любителей российской словесности. В приводимых в приложении отрывках из воспоминаний Лобойко говорится об «упоении блаженства», которое он переживал после занятий с гениальным лингвистом. Под руководством Раска Лобойко освоил датский язык, а в 1821 г. опубликовал первый в России оригинальный обзор древнеисландской литературы, где показал ее значение для изучения древнерусской истории [23] Лобойко И. Взгляд на древнюю словесность скандинавского севера // Сын Отечества. Ч. 68. № 13. С. 245–263; № 14. С. 293–304; отдельный оттиск — СПб., 1821. Об И. Н. Лобойко и переписке с ним Раска см.: Verner K. Nogle Raskiniana // Nordisk Tidskrift for Filologi og Pædagogik. 1874. Ny Række. B. 1. S. 284–304; Thomsen V. Nogle andre Raskiana // Ibid. S. 304–313. О публикациях Лобойко по исландской литературе см. также: Шарыпкин Д. М. Скандинавская литература в России. Л., 1980. С. 121–122, 137. . Помимо достоинств этого обзора, звание «ученика бесподобного Раска» повысило его престиж в Румянцевском кружке [24] Ср. письмо архиепископа (будущего митрополита) Евгения, скептически относившегося к способностям Лобойко, В. Г. Анастасевичу от 27 января 1822 г. «Если вы отгадывали мое мнение о Лобойке, то для чего же вы некогда за тетрадку его о скандинавщине возвеличивали его ентузиастически, как ученика бесподобного Раска» (Письма митрополита Евгения к Анастасевичу. С. 307). . Правда, Лобойко, получив в январе 1822 г. место профессора российской словесности в Виленском университете, с тех пор мог уделять скандинавистике только ограниченное время [25] См. Приложение, примеч. 20. .