Михаил Родионов - Голубая бусина на медной ладони

— Непременно сына?

От изумления старик хлопает в ладоши:

— Как же иначе? Дочь тоже неплохо, но божье благословение на сыновьях! У твоего народа разве по-другому?

К тому времени я прожил в Сирии всего несколько месяцев, но уже знал, с каким нетерпением ждут здесь рождения сына — наследника, продолжателя рода, опору родителей.

Если рождается девочка, мать утешают старинной восточной поговоркой:

— Родила девочку, родишь и мальчика!

Когда у супругов появляется долгожданный мальчик, их начинают уважительно величать по имени сына. Получается что-то вроде отчества наоборот. Скажем, младенца нарекли Халилем. Тогда отца называют Абу Халиль, что значит «Отец Халиля», а мать — Умм Халиль, или «Мать Халиля».

— Как тебя зовут, дедушка? — спрашиваю я своего седовласого собеседника.

— Абу Саид. А тебя?

У жителей Ближнего Востока взрослый человек, не имеющий потомства, вызывает презрительное сожаление. В Коране о таких сказано: «бесхвостые овцы». И я, тогда еще холостой студент четвертого курса, мигом выдумываю себе сына:

— Михаил Абу Григорий.

— Хорошо. — Старик широким жестом высыпает передо мной кучу странных вещей.

Что же там было?

Матовый камень, похожий на голубиное яйцо. Желтый зуб. Медная палочка с висячим крестом. Свернутый в трубку кусочек кожи, испещренный арабскими письменами. Плоские серебряные лягушки, скованные попарно — голова к голове — короткими цепочками.

— Перед тобой, о Михаил Абу Григорий, чудодейственные амулеты, — торжественно объясняет Абу Саид. — Вот камень царя Сулеймана, залог многочисленного потомства. Его находят в орлиных гнездах. Волчий клык отгоняет от новорожденных злую ведьму аль-Матруду. Но еще более надежное средство от ведьмы — письменный талисман. А медная палочка «замбака» или пара серебряных лягушек-близнецов предохраняет детей от любых напастей.

На следующий день я собирался в деревню к своему приятелю Кемалю на праздник. У него родился первенец.

— Можно ли подарить серебряных лягушек новорожденному мальчику-друзу? — спрашиваю я Абу Саида.

— Почему же нет? Лучшего подарка и не придумать!

Я покупаю двух скованных лягушек. Но Абу Саид протягивает мне не одну, а две коробочки.

— Возьми еще пару. Это мой подарок твоему сыну.

Что ж, спасибо. В будущем этот талисман обязательно пригодится.

И вот я в гостях у Кемаля. У самого порога, еще до приветствий, рукопожатий и вопросов о здоровье, мне всовывают в руки чайное блюдечко. В нем рисовая каша, приправленная орехами и миндалем.

Я нюхаю кашу. Она пахнет тмином и розовой водой.

— Ешь-ешь, — говорит Кемаль. — Это кушанье называется «мугли». Его обязательно надо попробовать, если ты хочешь моему малышу удачи в жизни.

После того как с мугли покончено, меня вводят в дом.

В гостиной, или, как здесь говорят, в «салоне», многолюдно. В основном это немолодые мужчины в черных европейских костюмах и малиновых фесках. На стенах ковры. На коврах тускло поблескивают кривые мечи и кинжалы.

— Эй, Умм Хасан, — гордо восклицает Кемаль, — покажи-ка нашего героя дорогому гостю!

Посреди «салона» в высоком кресле, как на троне, восседает Хинд, жена Кемаля. На коленях у нее пакет из белоснежных кружев и батиста. Я вспоминаю другую Хинд, сестру маленького Салеха, которому вправил ногу доктор Муджиб. Обе женщины — соотечественницы, тезки и, видимо, сверстницы. Но какая пропасть отделяет эту Хинд, учившуюся в Москве и Париже, от бедуинки Хинд с татуировкой на лице!

Маленький Хасан совершенно спокоен. Его большие черные глаза, слегка подведенные сурьмой, внимательно смотрят на нас.

Кемаль представляет меня своему отцу. Узнав, что я холост, почтенный шейх приветливо улыбается и… протянув руку к ковру, выхватывает кинжал.

— Скорей вынимай носовой платок! — шепчет мне Кемаль.

Я безропотно подчиняюсь.

Широкое лезвие отсекает уголок носового платка. Треугольный кусочек ткани летит в жаровню, вспыхивает на углях и рассыпается в пепел.

Все одобрительно смеются.

— Видишь ли, Михаил, — говорит отец Кемаля, — нашего внука Хасана еще ни разу не выносили из дому. По обычаю предков, до этих пор неженатый гость не должен переступать порога. Конечно, для друзей всегда делалось исключение. Требуется только отрезать и сжечь клочок одежды холостого гостя, чтобы новорожденный не остался без жены и потомства.

Кемаль добавляет:

— Это очень старый обычай. Сейчас его мало кто соблюдает даже в горах. Отец показал его тебе потому, что знает, как ты интересуешься нашими традициями.