Роман Устинов - Индия наизнанку

Маршрут рисовался практически в самолете, на основании электронного путеводителя и пары-тройки исписанных по окончании моей лекции листков, поэтому в Дели я прилетел почти неподготовленным.

Ближе к обеду первого делийского дня я разыскал своего ленинградского — на тот момент просто знакомого, а, в дальнейшем, хорошего друга — Федора, который был частым гостем в Индии и прилетел сюда накануне в сопровождении товарищей с пересадкой в Ашхабаде. Увы, Ашхабад ребята не посетили, так как летели транзитом и не имели туркменской визы: пределы аэропорта они не покидали. Я рассказал им про самый красивый город в мире Ашхабад, Федор же меня морально готовил к Индии.

— Самое главное, — рассказывал он, — не отравиться. Хотя в Индии, с непривычки, травятся все. Отравишься и ты. Тут есть разные типы кухонь, — объяснял Федор. — Есть обычные индусские, где стоимость блюда не превышает десяти рупий, но качество еды сомнительное. Есть и специальные, для иностранцев, где в блюда кладут меньше специй, а порой даже встречается мясо (индусы же по своей сущности — вегетарианцы).

В подобную забегаловку для иностранцев на крыше какого-то здания взобрались и мы с петербуржцами.

Отобедав и распрощавшись с русскими ребятами, я отправился изучать город повнимательней и в одиночестве.

Приближался главный праздник — День Республики (26 января), когда на главной площади (там, где стоят известные Ворота Индии), проходит грандиозный военный парад, как на Красной Площади в День Победы. До парада оставалось всего три дня, и я занялся поисками путей попадания на него. Нужен был пропуск или пригласительный билет. Познакомившись с местными студентами, я озадачил их своим желанием попасть на парад, и они пообещали мне помочь. Слоняясь по зданиям различных министерств, мы с важным видом изучали внутренности этих строений, почти всегда умудряясь убеждать охрану, что «нам надо по делу». Пару раз нас обыскивали при входе, не слишком тщательно, по-индийски. Но бюрократия и пофигизм индусов не были похожи на российские: никто нас ниоткуда не выгонял, поэтому я спокойно прогуливался со студентами по коридорам министерств, сам уже поверив в то, что «у нас важное дело». Однако, несколько часов безуспешного шатания по зданиям государственных учреждений, раскиданным вокруг Президентского дворца, результатов не дали. Пропуск на парад я так и не получил. Я все-таки понял, что бюрократия и пофигизм в Индии похожи на российские: до меня не было никому дела.

Неподалеку от Парламента Индии, располагались какие-то будки, в которых сидели служащие жуликоватого вида, якобы могущие мне помочь раздобыть пропуск на парад.

Студенты кивнули на них:

— Могут помочь, они занимаются пропусками.

— Все предварительные пропуска уже выданы. Приходи 26-го, с утра, — сказали они. — Может быть, поможем.

Не тратя больше времени, я распрощался со студентами и пошел прочь от Президентского дворца: вечерело, и нужно было питаться. На улицах и в зданиях располагалось немало точек общепита, среди которых был даже вегетарианский Макдоналдс.

К счастью (или к сожалению), к моменту своего первого визита в Дели мой организм еще ни разу не сталкивался с невозможностью переваривать потребляемую пищу и я всюду довольствовался местной кухней, без проблем ее усваивая. Поэтому гастрономический удар, обрушившийся на мой организм в ближайшие пару суток, оказался более чем неожиданным, несмотря на все предупреждения Федора и других матерых индиеведов.

По своей обычной привычке я решил отведать чего-нибудь уличного, простого. Увидев вереницу столичных жителей (нет, не бомжей, но вида бомжеватого), стоявших в очереди к какой-то длинной коптильне, отдаленно напоминавшей полевую кухню, я пристроился в хвосте. Очередь двигалась быстро, и через несколько минут в моих руках оказалась тарелка, изготовленная из листьев, в которой повар-индус грязными руками размешал два ингредиента: слипшийся рис и в таком же количестве обжигающе острую консистенцию типа соуса. Индусы с аппетитом заталкивали в себя эту острую кашу руками. Я последовал их примеру, однако, запихнув внутрь себя часть этого обеда и усомнившись в его съедобности, остаток отдал бомжу, околачивавшемуся поблизости.

Я правда не знаю, чем именно траванулся: была ли виной эта острая каша или же проблема была в других, в не менее несъедобных компонентах, которые я дегустировал на улицах и базарах Дели. Факт остается фактом: последующие пару дней я провел в нетранспортабельном и лихорадочном состоянии. Вспоминая предостережения Федора, я чувствовал приближающийся конец.