1 ...6 7 8 10 11 12 ...230 Эти незрелые грезы приобрели серьезность, когда Гумбольдт отправился со своим старшим другом Георгом Форстером в четырехмесячную поездку по Европе. Форстер, немецкий натуралист, сопровождал Кука в его втором кругосветном путешествии. Познакомившись в Гёттингене, они подолгу обсуждали ту экспедицию, и захватывающие рассказы Форстера об островах южной части Тихого океана делали еще острее жажду Гумбольдта отправиться в дальний путь {75} 75 AH, Ich Über Mich Selbst, 1769–1790, Biermann 1987, p. 36ff.
.
Весной 1790 г. Форстер и Гумбольдт поехали в Англию, Нидерланды и Францию. Больше всего их манил Лондон, где все наводило Гумбольдта на мысли о дальних краях. Темза была запружена судами с товарами со всех концов света. Ежегодно порт принимал 15 000 судов с пряностями из Ост-Индии, сахаром из Вест-Индии, чаем из Китая, винами из Франции, древесиной из России {76} 76 White 2012, p. 168. См. также: Carl Philip Moritz, June 1782, Moritz 1965, p. 26.
. Река от берега до берега представляла собой «черный лес» мачт {77} 77 Richard Rush, 7 January 1818, Rush 1833, p. 79.
. Между большими торговыми кораблями теснились сотни барж и корабликов помельче. Все это скопление было впечатляющим портретом могущества Британской империи.
Вид на Лондон и Темзу. Акватинта Р. Хейвелла, 1836 г.
© Wellcome Collection / CC BY
В Лондоне Гумбольдт познакомился с ботаниками, путешественниками, художниками, философами {78} 78 AH to Wilhelm Gabriel Wegener, 20 June 1790; AH to Paul Usteri, 27 June 1790, AH to Friedrich Heinrich Jacobi, 3 January 1791, AH Letters 1973, p. 93, 96, 117; AH, Ich Über Mich Selbst, 1769–1790, Biermann 1987, p. 39.
. Он виделся с капитаном Уильямом Блаем (командовавшим бунтом на «Баунти») и Джозефом Бэнксом, ботаником Кука в первом кругосветном плавании, теперь ставшим президентом Королевского общества (Royal Society) – самого крупного объединения ученых Британии. Гумбольдт пришел в восторг от очаровательных рисунков и набросков, привезенных художником Уильямом Ходжесом из второго плавания Кука. Ранним утром, открывая глаза, Гумбольдт видел на стене своей комнаты гравюры с судами Ост-Индской компании, что часто служило ему тягостным напоминанием о его несбывшихся надеждах {79} 79 AH, Ich Über Mich Selbst, 1769–1790, Biermann 1987, p. 38.
. «Меня обуревает такое нетерпение, – записал он, – что мне часто кажется, что я схожу с ума» {80} 80 AH to Wilhelm Gabriel Wegener, 23 September 1790, AH Letters 1973, p. 106–107.
.
Когда грусть становилась невыносимой, он предпринимал в одиночестве длительные прогулки. Однажды, бродя по сельскому Хэмпстеду к северу от Лондона, он увидел на стволе дерева объявление о вербовке моряков {81} 81 AH, Ich Über Mich Selbst, 1769–1790, Biermann 1987, p. 38.
. На короткий миг ему показалось, что нашелся ответ на его желания, но, вспомнив о суровости матери, он опять затосковал. Гумбольдт испытывал необъяснимую тягу к неведомому, то, что немцы называют Fernweh – тоской по дальним краям, – но он был «слишком послушным сыном» {82} 82 AH, Meine Bekenntnisse, 1769–1805, Biermann 1987, p. 51; AH to Joachim Heinrich Campe, 17 March 1790, AH Letters 1973, p. 88.
, он признавал себя неспособным пойти против материнской воли.
Считая, что постепенно сходит с ума, Александр стал писать своим немецким друзьям «сумасшедшие письма» {83} 83 AH, Ich Über Mich Selbst, 1769–90, Biermann 1987, p. 40.
. «Мои несчастные обстоятельства, – писал он другу накануне отъезда из Англии, – принуждают меня хотеть того, что мне недоступно, и делать то, что мне не нравится» {84} 84 AH to Paul Usteri, 27 June 1790, AH Letters 1973, p. 96.
. При этом он пока не осмеливался обмануть ожидания матери, стремившейся дать ему элитарное прусское образование.
По возвращении домой тоска Гумбольдта сменилась неутомимой энергией. Его сжигало «постоянное нетерпение», как будто за ним гнались «10 000 свиней» {85} 85 AH to David Friedländer, 11 April 1799, AH Letters 1973, p. 658.
. Он хватался то за одно, то за другое, перепрыгивая с одного предмета на другой. Он больше не чувствовал неуверенности в собственных умственных способностях или отставания от старшего брата. Теперь он доказывал самому себе, друзьям, родным, насколько он умен. Форстер был убежден, что «ум Гумбольдта чрезвычайно перегружен», это мнение разделяли и другие {86} 86 Georg Forster to Heyne, Bruhns 1873, vol. 1, p. 31.
. Даже невеста Вильгельма фон Гумбольдта, Каролина фон Дахрёден, была встревожена, хотя познакомилась с Александром совсем недавно. Симпатизируя ему, она боялась, что он «сломается» {87} 87 CH to WH, 21 January 1791, WH CH Letters 1910–1916, vol. 1, p. 372. Впервые они встретились в декабре 1789 г.
. Многие знавшие его часто обращали внимание на его неугомонную активность и ускоренную речь, со «скоростью скаковой лошади» {88} 88 Alexander Dallas Bache, 2 June 1859, ‘Tribute to the Memory of Humboldt’, Pulpit and Rostrum, 15 June 1859, p. 133. См. также: WH to CH, 2 April 1790, WH CH Letters 1910–1916, vol. 1, p. 116.
.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу