Джеймс Кервуд - Всемирный следопыт, 1927 № 04

Рассуждая таким образом, шли мы с женой под вечер по улице Коммунаров. В душе я уже сомневался в существовании хромовой галки… И вот, громадная стая галок с щумом пролетела над нами, направляясь на ночлег. Привычным и жадным взглядом впился я в галочью стаю. На одну секунду… меньше — на одно мгновенье мелькнула среди темных галок светлая птица и в тот же миг она скрылась за крышей городского кино.

— Это она! Она, наверняка! Ты видела?! — вскричал я, как полоумный.

— Кого? Где?.. Что с тобою?

— Это она!..

Жена ничего не видала и даже созналась мне, что начинает за меня беспокоиться: уж не болен ли я.

А я и впрямь был как больной, вот до чего хотелось мне найти свою «Синюю птицу», и поверьте мне, что здесь не только обещанный миллиард заговорил во мне… Во мне заговорило чувство страстного охотника, а это чувство способно побуждать человека совершать кое-какие подвиги…

Теперь я вновь был уверен, что моя галочка не есть плод моего голодного воображения. Моя галочка действительно существовала, жила. Она принадлежала мне и должна была принести мне счастье.

Она снилась мне во сне… я знал, что достану ее.

Первые морозы давно уже грянули, и, когда наши поля в первый раз запорошило, — счастливый, я покинул город и направился в поля за русаками.

Все случилось удивительно просто и легко. Я напрямик пересекал наши городские огороды. На обширном капустном поле, среди голых кочерыжек, торчавших из снега, бродило несколько галок… Неожиданно, прямо перед собою, шагах в двадцати я увидел ее… Какой сказочно-красивой показалась она мне в этот миг!.. Странное дело, я не почувствовал ни волнения, ни страха. Машинально снял я ружье, прицелился… (О, как часто за эти дни мысленно проделывал я этот жест!)

Бах!.. Все было кончено. Я обладал миллиардом, коровой, поросенком, славой и счастьем…

Я думаю, излишне говорить про нашу радость: мы начинали голодать… Счастливая жена в тот же вечер снарядила меня в Москву и бережно упаковала мою красавицу. А она поистине была восхитительна: ее песочные крылья, желтоватые у основания, ближе к концам переходили в светлорозовый цвет. Хвостовые перья, с боков светлорыжие, к середине переходили в каштановый цвет, спинка тоже каштановая, головка светло-рыжая и пепельно-серая грудь. Поражала необыкновенная правильность окраски оперения. Сомнений не было: редчайший случай хромизма был налицо.

Бомбой ворвался я в московский зоологический музей и, отыскав своего приятеля-зоолога, тотчас же показал ему свое сокровище. Приятель был ошеломлен. Ошеломлены были и профессора, которые принялись тщательно рассматривать птицу со всех сторон. Такой птицы никто из них никогда еще не видал. Говорили, что где-то в одном из заграничных музеев имеется такой же симметрично окрашенный скворец. Начались расспросы: как, где и каким образом редчайшая птица попала мне в руки.

Профессор начал меня благодарить. Я поспешил уверить ученого, что благодарности излишни, так как я, собственно говоря, не имею намерения пожертвовать галку в музей… я предлагаю купитьмою галочку…

— Сколько же вы за нее хотите? — спросил, ученый.

— Миллиард, — не задумываясь, ответил я.

Наступила неловкая и тяжелая пауза. Ученые переглянулись, и я почувствовал, что сильно потерял в их глазах. Сразу все стали натянутыми, и, к моему ужасу, выяснилось, что музей в данный момент не располагает деньгами. Мне объяснили, что не получены какие-то ассигновки, а потому мне предложили четверть миллиарда сейчас, а остальные деньги через месяц в золотом исчислении. Делать было нечего, приходилось соглашаться. Но тут ученые заговорили, что вот, мол, профессору Н. удалось получить деньги, потому что он — энергичный человек. Далее, из разговоров я понял, что профессор Н. заведует каким-то музеем, и мне стало ясно, что Н. сможет приобрести мою галку.

Я объявил ученым, что, в виду моей острой и неотложной нужды в деньгах, я сперва попытаю счастья у профессора Н., к которому сейчас же и отправлюсь.

Ученые распростились со мною, однако настоятельно просили меня отдать им галочку, в случае если Н. сразу же не заплатит мне просимой мною суммы..

Через полчаса я уже был у Н. Почтенный ученый так обрадовался диковинной птичке, что сразу же заговорил по-латыни и назвал меня «коллегой»… Я был несказанно польщен, однако уже через пять минут выяснил, что Н. может мне предложить лишь полмиллиарда. Быстро прикинув в уме, что эта сумма составляет лишь стоимость одной коровы, а поросеночка никак уже нельзя будет купить, я поспешил распрощаться с «коллегой» и бесповоротно решил продать свой товар в зоологический музей университета.