Сергей Эйгенсон - Занимательное литературоведение

Редкое счастье по тем бурным временам!

Естественно, что при таких условиях любой якут производит на добравшегося из центра чекиста впечатление недораскулаченного богатея. Вот и восстания в ответ на реквизиции. Но не все, конечно, кто побойчее, однако. Кто-то и терпит. А при колоссальных якутских просторах и общем населении области в триста тысяч душ, понятно, что семь сотен закаленных бойцов Пепеляева – плюс его высокое, хоть и полученное не от царя, а от правителя звание – могут сильно повлиять на соотношение сил в крае

Так и вышло. Они высадились в Аяне. Не могу удержаться, чтоб не привести еще одну колоритную цитату из мемуаров пепеляевца Грачева: "Пароход "Томск" прибыл в порт Аян 27 сентября 1922 года. Постройки этого порта далекого севера состоят из 14 частных изб, 4 амбаров, 2 бань, 2 казенных амбаров. Торговля – четыре лавчонки: американца, японца, англичанина и русского. Есть старая обветшалая небольшая церковь. Всего жителей – 30 мужчин, 20 женщин, преимущественно русские. Главное занятие – коммерция и промысел".

Добавим, для полноты картины, что ровно через 4 недели после их высадки пал Владивосток, корабли адмирала Старка повезли остатки Земской Рати искать приют на первый случай в корейскую колонию Японской империи, в порт Гензан. Красные, как правильно информирует известная песня, " на Тихом океане свой закончили поход " и немедленно ликвидировали более ненужную ширму Дальневосточной республики, включив ее территорию в РСФСР.

Отряд Пепеляева вголодную дождался декабря, начала хоть какой-то проходимости знаменитого непроходимого хребта Джугджур, перебрался собственно в Якутию и пошел прямо на Якутск.

Тут оказалась несколько неприятная новость. Всеобщим ли было весенне-летнее якутское восстание или, по БСЭ, там были только "тойоны и купцы", но к зиме оно практически рассосалось, все антибольшевистские отряды разбрелись по домам. При тамошнем, очень уж резко континентальном климате, война зимой – на больших любителей. Да, впрочем, и в другие сезоны. Мы не будем тут подробно рассматривать ход военных операций на северо-востоке в 1923 году, а то никогда не вернемся к нашему Кибальчишу и его врагу из-за Черных гор. Но сводились они в основном, к малым подобиям известного "Стояния на Угре". Белый и красный отряды стоят один против другого, постреливают в воздух и дожидаются, когда у противника кончатся еда, патроны или упорство. Потом длинные таежные переходы, бои с потерей десятка бойцов с обеих сторон, новые стояния, планы, замыслы, опять переходы…

Решающим для всей этой истории было такое противостояние в месте со впечатляющим названием Сасыл-Сысыы (впрочем, в переводе на русский – всего-навсего "Лисья поляна"). Три юрты, брошенные убежавшими от толп вооруженных людей местными якутами. 18 дней стояли на этой поляне один напротив другого отряды генерала Пепеляева и латыша-чекиста Ивана Строда. Перекрикивались, предлагая друг другу сдаться. Постреливали время от времени. Называлось это впоследствии "Ледовой осадой". Белоповстанцы все надеялись, что оголодавшие красные уйдут и откроют им дорогу на Якутск. Вышло наоборот. Именно из Якутска пошла, обходя белый лагерь, подмога Строду – отряд нового красного командующего вооруженными силами Якутской губернии и Северного края Карла Карловича Байкалова, недавно переведенного из Западной Монголии, где он воевал против генерала Бакича и есаула Кайгородова.

Отступить пришлось как раз Сибирской Добровольческой дружине. Дальше – снова переходы по тайге, снова те горы, о которых впоследствии советский писатель из геодезистов Григорий Федосеев напишет свою знаменитую книгу "В тисках Джугджура". Снова Охотское море и Аян. Там, в Аяне, генерал и остатки его изголодавшегося и измученного воинства сдались приплывшему в свою очередь из давно советского Владивостока экспедиционному отряду комбрига Вострецова. Правда, кое-кому из пепеляевцев удалось дождаться на сопках июня, когда пришли японские рыболовы, принявшие их "в качестве рабочих, с условием за наш труд вывезти нас в Японию". Анатолия же Пепеляева военный трибунал в Чите приговорил, вместе с 26 его ближайшими соратниками, к высшей мере социальной защиты – расстрелу.

Но не расстреляли. Пролетарская диктатура заменила ему расстрел на Воронежский политизолятор, где он отсидел 13 лет, ненадолго вышел на поселение и снова был арестован уже в 1937-м. Больше о нем никто никогда не слышал. Впрочем, его победитель при Сасыл-Сысыы, кавалер 4-х Георгиев и 3-х Красных Знамен Иван Строд тоже был арестован в том же году и тоже навеки исчез. Посадили, как троцкиста и заговорщика, также и Карла Байкалова, но чуть-чуть попозже, так что под расстрел он не попал, умер в лагере, по совпадению тоже в Якутии, в 1950-м.