Сергей Эйгенсон - Занимательное литературоведение

Я: Решительно в первый раз слышу , что белые отказались от эмиграции.

До сих пор полагал, что так сделал один В. C. Высоцкий в тоске по любимому коню, весь же пароход так и поплыл в Константинополь.

Очень нестандартный подход к истории. Исключительно! [2] На самом деле я слукавил – не такой уж нестандартный, не так давно в Москве прошла научная конференция, посвященная обсуждению того, что Россия выиграла Крымскую войну. Дело ак. Фоменко живет и побеждает.

Х: Но перед этим они три года дрались с красными, хотя можно было бежать и сразу. Тем более, что бежавшие сразу оказались в более выгодном положении, чем галлиполийские беженцы.

Я: В общем, вы правы.

Дьявол, как всегда, в подробностях – многие бежали, скажем, на (в) Украину, да еще занятую германцами, за что их сегодня можно было б остроумно заклеймить, тем более, бежали-то они из голодной Советской России на территорию белого хлеба и домашней колбасы; вообще, одно из общих мест ранней советской литературы – противопоставление голодной, но гордой Республики белым булкам, отчасти ведь и правда; один из моих, скажем, дедов служил в белом санпоезде, хотя никак не разделял – мобилизовали; был такой Григорий Мелехов… да и не один…

Х: Идея просто некорректна, потому что и первая, и вторая эмиграция вообще не имели к колбасе (хоть реальной, хоть фигуральной) никакого отношения. Речь шла либо о спасении жизни, либо к черту, к дьяволу, лишь бы от большевиков.

Я: Приведенная вами цитата, как будто, говорит не совсем о том, чтобы – никакого отношения.

Да и предположение, что выбор – скрыться от большевиков немедленно и за то получить некоторое осуждение от бдительных потомков или сначала повоевать хоть бы и под Орлом, а уж тогда… — был таким уж доступным, не представляется мне лично 100 % верным.

Тем не менее, спорить не стоит, наверное. Все эти люди, служившие добровольно или принудительно большевикам или в Добрармии, защищавшие февральские народолюбивые идеалы в рядах Народной армии, шомполовавшие восставших мужиков под командой брата-атамана Анненкова, воевавшие в "зеленых" против всех городских или попросту получавшие жалование от германского либо союзного командования, все они уже умерли. Нынче мы с ними что захотим – то и сделаем, можем их привести в подтверждение любого своего тезиса. Им уж все равно.

Ну, Бог с ними, с коносье и ценителями Белого дела. Вернемся к Пепеляеву и Якутской губернии.

В общем – уговорили.

Генерал, как говорится, кликнул клич. В отряд начали записываться, или хоть грустно сообщать, что "вот тоже бы хотелось вступить, но…", прошедшие фронты Волги, Урала и Сибири каппелевцы, казаки, бойцы его собственной Сибирской армии. Из тех, кто умеет воевать, потерпел вместе со всеми поражение, не смирился, не простил, но и в успех Молчанова в Приморье не верит. Набралось вместе в Харбине и Владивостоке семьсот человек.

Труднее с экипировкой. Сами знаете, двухнедельный водный поход на IVб категорию – и то не так легко укомплектовать. Пока по блату добудешь тушенку, сухое молоко, накупишь круп и макаронных рожков, насушишь холодной сушкой сухарей, накопишь "хищенки" – казенного спирта, уэкономленного при промывке главной оптической оси, запасешься патронами, проверишь байды, штормовки, переметы… ну, много всего. А и билеты ж часто не достать, и карт в природе практически не существует. Даже и добудутся по неслыханной удаче секретные генштабовские двухкилометровки – а с местностью почти ничего общего.

Ну вот, а тут число участников умножаем на сто, а сложность экспедиции… да, может, и побольше, чем на сто, с учетом необозначенных на карте красных Частей Особого Назначения по маршруту похода. Причем, по условиям нашей ролевой игры использование импортного оборудования сильно затруднено.

" По настоянию генерала Пепеляева вся подготовка экспедиции велась так, чтобы японцы об этом не знали, и не смогли бы тем или иным путем навязать свое влияние на движение, ибо А. Н. Пепеляев вообще был против иностранного вмешательства в дела России, а в частности – японского ".

Тут он, надо упомянуть, был солидарен с новым хозяином Владивостока и вообще Приморья, сменившим ген. Молчанова и братьев Меркуловых Земским Воеводой и Единоначальным Правителем генерал-лейтенантом М. К. Дитерихсом. Тот как раз официально объявил, в Обращении к населению Приморья, что, с одной стороны, его Войско, Земская Рать, все пять тысяч штыков и сабель, вот-вот окончательно разобьют коммунистов и двинутся освобождать Москву и Петроград, а с другой, что он, как Правитель, очень приветствует эвакуацию из края японских войск. Для японцев, на которых и так постоянно давили янки, требуя такого ухода во исполнение решений Вашингтонской конференции, это было сильной и не очень приятной неожиданностью.