Кей Чорнук - Прогулки с Вольфом

Всякий раз, когда я иду в лес с разными спутниками, я вижу все немного по-разному. У меня бывало много хороших попутчиков, и я видел много серьезной работы, сделанной добровольцами на тропах заповедника. Когда у меня есть время, то, прежде чем загрузить какого-то энтузиаста делом, я лично убеждаюсь в том, что есть много замечательных людей, готовых к нелегкому труду. Заповедник сильно выиграл от людей, вложивших в него свою энергию, была ли она направлена на поддержание в порядке старых троп или на очистку новых. Если бы я был более организован, если бы у меня было больше времени, я мог бы использовать этот ресурс более эффективно. Как бы то ни было, часы и дни, проведенные с этими амбициозными помощниками, будь то работа или походы, сдружили нас и были очень продуктивными. Я часто вспоминаю своих спутников по именам, число которых росло по мере знакомства. Вот эти имена: Шадоу, Королева, Блейзер, Золушка, Проппер, Текс, Френчи, Арт, Марино, Ричард, Джефф, Большой Джим, Перенниал Луис С. и, конечно же, Кей, и многие другие, чьи имена мой старый мозг не может вытащить из своих извилин. Вот какая честь мне выпала.

Мне не надоедает ходить по одной и той же старой тропе, и причина кроется в том, что всегда есть вероятность встречи с новыми людьми и, возможно, с парочкой-другой животных. Конечно, мы все животные, но у некоторых из нас просто больше ног, чем у других. Однако теперь я хожу медленно, и мои колени беспокоят меня, поэтому нынче это уже не так просто, как бывало раньше. Теперь я не поспеваю за другими, и мои спутники вынуждены поджидать меня. Так что теперь это уже не так легко и весело, как было когда-то. Поэтому надо идти одному, не откладывая на потом, но, конечно, мне нельзя этого делать. Теперь со мной часто ходит мой сын Бенито, который носит мой рюкзак, что позволяет мне идти по тропе.

Люди часто спрашивают меня, не страшно ли мне в лесу. Нет! Я чувствую себя там совершенно в своей тарелке. Чего мне сильно не хватает, так это хорошего попутчика, с кем можно было бы поговорить, живого человека, а не этой маленькой черной коробочки диктофона. Но приятно вспоминать о тысячах часов, когда я шел один, иногда по дороге, иногда по лесу, здесь и там. И мне нравятся походы в темноте, когда резкий контраст черных силуэтов с ночным небом отличается от сложных узоров и многочисленных оттенков зеленого, которыми наполнен лес днем. Ночью все звуки другие. В тишине ночи я не столько осознаю или вижу движение вокруг себя, сколько слышу. Когда я в лесу, я осознаю, насколько малы мы и насколько велик мир. Я вот сейчас слышу крики кинкажу, и это еще одно подтверждение тому, что я не одинок».

После Вольфа никто не провел столько времени в диких лесах вокруг Монтеверде, как Эладио Круз. Он родился в Сан-Луисе и подростком познакомился с общиной квакеров. Еще в молодости Эладио с его нежной душевной природой пришел к идее сохранения дикой природы. Он тихий наблюдатель и сознательный поглотитель знаний. И хотя он женат и у него есть дом в Серро-Плано, жизнь свою он провел в лесу, прорубая тропы и обходя их дозором, работая с биологами и с молодежью. В своей избушке в Пеньяс-Бланкас Эладио готов поделиться со студенческими группами своими вкусными блюдами и своими байками об истории этого региона. Его природные инстинкты и спокойный дух вели тысячи людей через дикие кущи и заросли. Когда он говорит о своем давнем друге, вы ощущаете глубину их дружбы и искренность взаимоотношений.

«Большинство людей теперь, так или иначе, зарабатывают на жизнь туризмом, развивающимся после возникновения заповедника. Когда заповедник только начинался, многие люди были недовольны Уилфордом. Когда мы выступили на защиту леса, люди, которым нравилось охотиться или которые желали рубить деревья, были очень сильно не согласны с Вольфом. У него случались конфликты с некоторыми людьми, хотя не со всеми. И сегодня есть такие, кто не желает понимать и принимать идею сохранения, но большинство местных живут в мире с охраняемой территорией. Вольф и я отлично ладили вместе в лесу. Вот мы спокойно идем по тропе. Никто из нас не станет паниковать, если мы вдруг собьемся с пути. Вместо паники мы, бывало, просто сядем, и выпьем кофе.

Я очень уважаю Уилфорда во всех отношениях. Он никогда не старел духом. Физическая сила у него теперь уж не такая, как раньше, когда энергии его, казалось, не было предела. Он постоянно был в пути. В последние годы, когда мы были в походе, он часто повторял: «Знаешь, Эладио, я уже не тот. Я чувствую, что больше не могу ходить, и я ни на что не гожусь». А я ему в ответ: «Буэно Уилфорд, ты все еще делаешь много всего и даже слишком».