Михаил Водопьянов - Повесть о ледовом комиссаре

Положение осложнялось тем, что весна в 1937 году наступила неожиданно рано, аэродромы размокли и тяжелые четырехмоторные корабли не могли уже подняться на лыжах. Их сменили на колеса с тем, чтобы по дороге на полюс, там, где будет больше снега, вновь «обуть» самолеты лыжами.

21 марта облака плыли очень высоко в небе. Временами они закрывали солнце, но горизонт был прозрачен. Все предвещало хорошую погоду на следующий день.

Ровно в шесть в кабинете Шмидта синоптик докладывал, разложив свои карты.

— Циклон прошел между Вологдой и Архангельском. Если бы вы стартовали сегодня, вам пришлось бы пересечь главный фронт циклона.

Отто Юльевич кивнул головой:

— А что завтра?

— Завтра тоже пройдет циклон, но более слабый, к тому же он движется очень медленно и пересечет ваш маршрут не раньше, чем в полдень. Чтобы избежать встречи с циклоном, я советую вылетать как можно раньше. Облачность по всей трассе полная, с редкими разрывами. Видимость предполагается от четырех до десяти километров. Вот и все, что я могу сказать.

— Хорошо, спасибо! — поблагодарил Отто Юльевич и спросил командиров, находят ли они возможным вылететь завтра.

Он внимательно выслушал их.

— Вам виднее, — сказал Шмидт в заключение. — Я человек не авиационный. Вы говорите, что можно лететь, — значит завтра вылетаем. В пять утра все мы встретимся на аэродроме. Теперь идите отдыхать.

22 марта в 12 часов 30 минут полет на полюс начался.

Первая остановка по маршруту была в Холмогорах, на родине Ломоносова.

Здесь опять погода стала испытывать долготерпение полярников.

Отто Юльевич вылез из машины и внимательно осмотрел большое заснеженное поле. Никаких признаков приближавшейся весны он не обнаружил и спросил летчиков:

— А как вы думаете, мы легко оторвемся на лыжах?

— Конечно. Посмотрите, снег, как скатерть, ровный…

Крепко спали все в эту ночь. А на утро — сюрприз, с крыш течет, идет дождь. Никогда еще, кажется, люди не встречали наступления весны с такой враждебностью, как участники экспедиции на полюс. А она кралась за ними по пятам.

Уже сменены колеса на лыжи. Получен весь груз, отправленный из Москвы в Архангельск по железной дороге, и рассортирован по самолетам, а лететь все нельзя и нельзя.

Каждое утро начальник экспедиции с «пристрастием» допрашивал синоптика экспедиции Дзердзеевского:

— Какая погода по маршруту? А завтра?

Как скажет «маг и волшебник» Дзердзеевский, так и будет. Но он долго не мог сообщить ничего утешительного.

— Лететь не рекомендую, — отвечал обычно синоптик на вопрос о погоде.

Только на одиннадцатый день Дзердзеевский сообщил радостную весть — вылет возможен.

…Под самолетами простирался густой сосновый лес, потом его сменила лесотундра, а дальше пошла голая бескрайняя тундра, покрытая белым саваном, редко где увидишь черные пятна или обрывистые берега какой-нибудь речушки, непокрытые снегом, или стада оленей, которые пасутся здесь круглый год.

В Нарьян-Маре благополучно сели на реку. Мороз 8 градусов. Самолеты мягко покатились по ровному твердому снегу.

— Поздравляю вас, товарищи, — сказал Шмидт летчикам, — наконец-то мы вырвались из объятий весны.

— Да, — ответили в один голос командиры машин, — теперь нам можно не беспокоиться о взлете.

За товарищеским ужином, устроенным местными властями, все много шутили и даже пели песни. Все были уверены, что весна осталась по ту сторону полярного круга.

Зато утром!.. В столице Заполярья в первых числах апреля оттепель — редкостное явление. Однако она появилась и здесь. Шел дождь. На третий день снег стал рыхлым. Самолеты огромной тяжестью в 23 тонны давили на лед. Под каждой машиной появились лужи. Пришлось перетаскивать их на другое место.

Сорок два участника экспедиции ходили мрачные. Один только Шмидт не унывал.

— Тише едешь, дальше будешь, — шутил он, — как видно эта старая поговорка, имеет в виду самый современный вид транспорта — самолеты…

От природного аэродрома на Печоре, на которой опустились оранжевые воздушные корабли, до Нарьян-Мара — большого по северным масштабам города — 2,5 километра ездили на легких санях, запряженных резвыми оленями.

Полное смешение эпох и понятий о скорости передвижения — быстроногие олени и «тихолетающие» самолеты.

Каюры, которые доставляли каждый день участников экспедиции из Нарьян-Мара на аэродром, смеялись над ними:

— Лучше наших олешек возьмите. Скорее довезут до полюса, и при всякой погоде!