Пётр Мельников - Они придут завтра

Вольдемар Петрович выехал навстречу Серебровскому под вечер. В лучах закатного солнца пламенел багульник, тихо покачивались таежные цветы. Птичье царство отходило ко сну, и лишь одна кедровка, как верная собачонка, всю дорогу сопровождала Бертина, разговаривая с ним на своем беспокойном лесном языке. Любопытно, что же заставило Александра Павловича тронуться на Джугджур? Неужели его сообщение о том, что на Аллах-Юне обязательно должно быть доброе золотишко?

Уже зашло солнце, когда со стороны веселого ручья на Вольдемара Петровича потянуло дымком. Пожар в тайге? Ну, нет, тогда бы треск стоял кругом и горячий ветер медведем ломился через тайгу.

Значит, костер. Кто же это мог заночевать здесь, когда до базы Джугджура оставалось самое большее четыре часа пути. Вольдемар Петрович слез с коня и, привязав его к березке, неслышно двинулся на огонек. Над костром висел чайник. Виктор Васильевич беззлобно ругался:

— Черт его знает, этого Бертина, хотя бы знаки какие поставил на тропе, так и сбиться в сторону недолго…

— Зря вы, батенька мой, чертыхаетесь. До того ли Вольдемару Петровичу в этом Берендеевом царстве. А вот вам не мешало бы провести к нему не только порядочную тропу, а и дорогу и телефон, — послышался в ответ спокойный и рассудительный голос Серебровского.

«Батенька мой» — любимые словечки Селиванова. В другое время и в ином месте Виктор Васильевич уловил бы в голосе Александра Павловича тонкую иронию. На этот же раз Селиванов, настроенный на мирный лад, пропустил мимо ушей слова своего начальника и, греясь у костра, блаженно выговаривал:

— А хорошо в тайге… Заметили ли вы, какие тут свои яркие цветы? Какая-то своя, непохожая на другие, красота. Представляю, что будет в этих краях лет этак через 40—50. Ищем золото, а натыкаемся почти на всю Менделеевскую таблицу. Около Укулукана, почти на самой Лене, выходы нефти. Уголь на поверхности, хоть руками бери. Медь, железо. От Ангары к Лене железная дорога протянется. Ангарские гидроэлектростанции заработают. В прошлом году мы перегнали Америку по добыче золота. А то ли еще будет, когда по-настоящему возьмемся за освоение богатств Якутии, Восточной Сибири, Забайкалья, Дальнего Востока!

«Эко его заносит, — сердито подумал Вольдемар Петрович, — Александра Павловича надо чайком погреть, поддержать чем-нибудь существенным, а он ему зубы заговаривает. И кони что-то вяло траву щипают, наверное, забыл напоить…»

— Однако лошадей-то надо напоить, — громко и чуть насмешливо произнес Вольдемар Петрович, выходя из засады.

— Каких лошадей? — встрепенулся Селиванов.

— Известно, ваших, Виктор Васильевич. Дайте-ка я их сведу к речке.

Поздоровавшись, Вольдемар Петрович напоил коней, пустил на траву и лишь после этого присел к костру. Ну да, так оно и есть, как и всегда, Татьяна Лукьяновна и на этот раз была права, у Виктора Васильевича, кроме чайника и сухарей, ничего другого не оказалось. Бертин накормил гостей. Похваливая кулинарные таланты Татьяны Лукьяновны, Селиванов заставил-таки размечтаться и Бертина. Однако Вольдемар Петрович и в мечтах своих был куда более скромен и практичен.

— Видели, какую на Алдане выращивают картошку? А капусту, огурцы? Кое-что и мы успели вырастать. А город, театр — потом, потом! Все будет, обязательно будет, вот только нас тогда тут не будет — снова станем шататься где-нибудь в тайге и искать золото. Каждому свое. Кому в театр, а кому б гости к таежному медведю. А теперь — на коней, не ночевать же здесь? До меня тут километров восемь-десять.

Костер залили водой, угасая, он шипел и дымил, обдавая людей теплым паром. В кромешной тьме лошадь Бертина по одним ей известным приметам вывела караван на проторенную дорогу. Почуяв близость человеческого жилья, кони зафыркали и ускорили шаг.

…Дорогому гостю дали отдохнуть и лишь после этого ознакомили с положением дел. Петр Михайлович доложил им о результатах своей летней поездки, о выводах и летних заданиях геологам.

— И сколько, вы думаете, здесь золота? — неожиданно спросил Александр Павлович.

— Несколько десятков тонн, не менее… — чуть заикаясь и поводя плечами, решительно ответил Шумилов.

Серебровский махнул рукой и расхохотался.

— Ну и хватили же вы, батенька мой, — одернул Петра Михайловича Виктор Васильевич.

— А как вы полагаете? — обратился Серебровский к Билибину.

— Я придерживаюсь того же взгляда. Если же разведку поставить шире, то потом эту цифру можно удвоить и утроить…