Александр Харитановский - Великаньи забавы

Звери подошли к банке с краской, понюхали её, полизали. Угощение, видимо, пришлось не по вкусу. Один из малышей рассердился, толкнул банку лапой. Она покатилась. Сурик вылился, образовав на льду большое красное пятно.

Звери подошли к банке с краской, понюхали её, полизали.

А на палубе уже собралась чуть ли не вся команда. Моряки гадали, как быть. Стрелять?.. Жалко. Однако визит непрошеных гостей явно затянулся. Придётся прогнать!

В медведей полетели обрывки тросов, тряпки и пустые банки, битая посуда и даже ящики из-под продуктов. Но мишки ни капельки не обижались. Они, должно быть, решили, что с ними играют. Тряпки таскали по льду, а консервные банки принимали как вкусное угощение и старательно вылизывали их.

— Не гости, а осада, — сердился боцман.

— Братцы, а что, если поймать одного? — подал совет Женя Сафонов. Он уже успел раз десять сфотографировать четвероногих. — Белые медвежата, говорят, очень послушны. Обучим всяким фокусам…

Через минуту за борт был спущен прочный трос с широкой петлей на конце. Когда петля улеглась на лёд, в середину её бросили вскрытую банку свиной тушёнки.

Медведица со своими пудовыми детками подбежала и принялась знакомиться с содержимым банки, не обращая ни малейшего внимания на затаившихся на палубе людей. Звери до того увлеклись, что не заметили, как верёвка начала шевелиться, а потом пошла вверх, стягиваясь вокруг них кольцом. Опомнились они лишь тогда, когда сузившаяся петля захлестнулась на толстой белой лапе: в ловушку попался не медвежонок, а сама медведица.

— Ур-рра! — обрадовались охотники и изо всех сил потянули трос к себе.

Медведица, пытаясь освободиться, поднялась на дыбы, потом рванулась. Трос держали более десяти сильных матросов. От рывка они повалились друг на друга, но добычи не выпустили. На помощь подоспело ещё несколько человек…

Трос двигался вверх, вниз… Медведица постепенно уступала. Негромко рыча, вытянув схваченную петлей лапу, она медленно, волоком приближалась к корпусу корабля. Вот снова поднялась на дыбы… Ещё одно усилие моряков — и задние лапы зверя оторвались ото льда. Огромная пятидесятипудовая туша вытянулась в высоту почти на полборта. Медвежата, только теперь разобравшись, что мать похищают, принялись визжать.

«Ву-ку-ле-ку!» — втягивая в себя воздух, кричали они тонко и надрывно. «Ву-ку-ле-ку!» — поднимались на задние лапы, царапали стальной борт.

И затащили бы, пожалуй, на «Енисей» медведицу, да всё это заметил с мостика штурман.

— Что делаете?! Ведь разорвёт вас!

Смех смолк. В самом деле, подумалось каждому, что будет делать медведица, оказавшись рядом с людьми? Не станет церемониться.

И трос пошёл вниз. Медвежата нелепыми прыжками приветствовали возвращение матери.

Но петля всё ещё на лапе медведицы. Она с любопытством разглядывала узел. Потом взяла его в пасть, и толстый трос оказался перекушенным, как нитка.

— Вот это да-а! — протянул Женя Сафонов. Он мысленно представил рассерженного зверя на борту и поёжился.

Впрочем, медведи и после такого невежливого обращения не ушли от судна. Воздушный трюк, видимо, тоже был принят за игру. Моряки, стремясь загладить свою вину, изо всех сил старались поправиться неприхотливым гостям: то и дело бросали им лакомые кусочки. Пока медведи расхаживали и кормились у кривого борта, на левом велись малярные работы. Повиснув в верёвочных люльках, матросы заканчивали покраску. Надпись «Енисей» вновь засияла на носовой части корабля.

Шесть суток прожила медвежья семья рядом с людьми, а на седьмые в проливе подул штормовой ветер, поднялась океанская зыбь. Двухметровый лёд начало ломать. «Енисей», раздвигая тяжелые торосы, двинулся вперёд.

А медведи?.. Вначале очень удивились. Они вперевалку нежели за кораблём по битому льду. Легко преодолевали трещины, переплывали полыньи. Но «Енисей» шёл и шёл. Разводья становились с каждой милей шире. Наконец открылось Чукотское море.

Медведица заметалась по ледяной кромке. Потом подбежала к крутому ступенчатому торосу. Поднявшись на дыбы, она переправила своих детёнышей на верхнюю площадку ледяного утёса и металась рядом с ними. Вся семья застыла как вкопанная, провожая тоскливым взглядом полюбившийся дизель-электроход. Ещё миля — и их белые фигуры слились с окружающими торосами.

— До новых встреч! — крикнул на прощание стоявший на марсе матрос первого класса Женя Сафонов. И ему вдруг стало грустно.