Владимир Рудим - Золото Севера

— У самолета ведь свои фары есть, разве не воспользовался ими? — спросил я.

— Не смог, и другие не смогли бы. В густом слое тумана от фар образуется яркий экран, и летчик ничего не видит. Если садишься на аэродроме в тумане, то ориентируешься только по стартовым огням. Вот и свет автомашины послужил мне вроде стартового огня.

…Андрей Саренко с бортмехаником Алексеем Ионовым и одним пассажиром поднялись в Гижиге и легли на курс в Каменское. В пути упало давление масла. Опустились в тундре, просидели сутки — никто не появлялся над ними. На вторые решили: нужно податься в сторону лесов, там должны быть геологи. В самолете оставили записку: «Ушли на северо-восток к геологам». Чтобы удобней было идти по снегу, сделали из крышек чемодана лыжи. Шли день, второй, на третий услышали звук мотора. Самолет! Да, летел Агеев. Он шел по долине, а тройка была в этот момент на сопке и зажечь костер не успела — самолет упустили.

Пропавших искали не только с воздуха, за ними послали еще и оленью упряжку с радиостанцией.

…А снег все валил, ветер завывал. Почувствовали — силы иссякают.

До леса, где ледяные вихри не так сильны, еще далеко. Вырыли в снегу нору и в ней упрятались.

Что ж делали в это время те, кто отправился на поиски? Агеев облетел все ближайшие населенные пункты, выясняя, не видели ли самолет Саренко. Потом направился в оленеводческий колхоз на реке Порень. Там совсем не было площадки, пришлось сесть на небольшое озеро — в длину оно едва достигало семидесяти метров.

В поселке сказали: самолета не видели, но вот там, на дальней сопке, горел огонь.

Иван тут же «прочесал» сопку. Никого. Стал ждать ночи: загорится ли костер? Горит, Далеко-далеко мерцает огонек.

На рассвете вторично направился туда. Снова-ничего не обнаружил. Наступила темнота, вновь ожил огонек. В третий раз полетел ранним утром — никого. «Что за чертовщина? Уж не галлюцинация ли это? — думал Агеев. — Да нет же, все в поселке смотрели и говорят: костер. Наступила еще одна ночь. Огонек — в го же самое время, на том же месте.

Агеев заводит мотор. Р-5 уходит в ночь к таинственному светляку. С каким напряжением осматривал Иван все вокруг! Никаких признаков костра.

Возвратился, сел на темное озеро, до самой последней минуты не будучи уверенным, что не сломает самолет. Но все сошло гладко.

А огонек горит!.. Теперь-то пилот понял: звезда. Трое суток она вводила всех в заблуждение.

Нужно было пополнить запас горючего, и Агеев отправился на базу.

В тот день охотник-коряк вывел поисковые нарты к самолету Саренко. Осмотрел следы, покачал головой: «На таких лыжах человек далеко не уйдет».

Нарты двинулись по следу, и вскоре нашли пилота, бортмеханика и пассажира. Привезли их к оленеводам, сообщили по радио в аэропорт. И Агеев доставил всех троих в Гижигу.

Если бы человек не имел мужества рисковать, — никогда не стал бы хозяином дикого Севера. Этот риск нужен был первым землепроходцам, не обойтись без него иной раз и нашим современникам.

Агеев показывает свою пилотскую книжку, которая украшена штампом: «С правом подбора площадок».

Пролетая мимо любой площадочки, на которой можно «прилепить», как он говорит, «аннушку», Иван наносит на свою карту эти «пятачки». Появись нужда, он там и сядет и взлетит!.. Таких площадочек у него на учете уже сорок.

Наконец погода угомонилась, можно было лететь.

«Аннушка» тщательно проверена. Все на своих местах. Бортоператор провозглашает:

— Итак, вперед, к высоким сопкам, высоким облакам и еще более высоким заработкам!..

Раздается дружный смех. Его заглушает запущенный мотор — кажется, что «аннушка» тоже захохотала!

В руках у Смирнова схема участка. Она выглядит так, словно на бумаге нарисовали арфу. По этим линиям-струнам нужно сделать облет, проутюжить тайгу. А умные и сложные приборы будут «слушать» землю: есть ли и в ней полезный человеку клад или нет. Воздушные маршруты отстоят друг от друга на 250 метров.

Работа началась. Даже если не смотреть в окошечко, все равно чувствуешь, какова внизу земля: «аннушка» едет то плавно, то срывается вниз, то взмывает вверх и «пригвождает» к железному сиденью. Маршрут тянется вдоль цепи сопок. Крыло почти касается лиственниц. Неба не видно: мимо бегут склоны с ярко-зелеными пятнами стланика, острыми обнажениями пород.