Тимофей Гуженко - Океан. Выпуск четвертый

От царствования Филиппа нам достались почти все монеты, за исключением лишь полуреала и четверти реала.

Испанские короли были одновременно королями Вест-Индий, то есть Америк. Об этом напоминала надпись «Филипп, божьей милостью король Испанский и Индейский». Как и его отец, Филипп чеканил множество монет в Мехико, Лиме и Потоси (город, находившийся тогда на севере Перу, а сейчас на территории Боливии). На некоторых мексиканских монетах значился девиз «Дальше!» между двумя Геракловыми столбами на фоне волн. Древние греки верили, что мир кончался Геракловыми столбами, то есть Гибралтарским проливом, а «Дальше — ничего!». Но славный Кристобаль Колон, больше известный как Христофор Колумб, доказал в царствование Изабеллы и Фердинанда, что это не так.

Как я упоминал уже, Филипп в юности был женат на Марии Тюдор. Это событие осталось запечатленным на монете. Надпись гласила: «Филипп, король Англии, Франции и Неаполя, принц Испанский». Почему вдруг король Франции? Дело в том, что англичане все еще оккупировали тогда город Кале, последний плацдарм на континенте и символ их притязаний на французский престол.

Армада собиралась в Лиссабоне, и в ее составе были португальские формирования (Португалия попала под корону Филиппа в 1580 году). Вот почему мы подобрали множество португальских монет.

Поскольку сам я крайне слаб в нумизматике, мне пришлось консультироваться у специалистов. Одним из них оказался восторженный, несмотря на типично ирландскую фамилию, профессор Майкл Долли.

— Вот, профессор, смотрите, — представил я нумизмату странную серебряную монету, найденную Луи где-то в заброшенной расселине. — На одной стороне — замок и надпись «Герцог и губернатор», а на другой — гибрид лузитанского и георгиевского креста. Написано — «Конрад, король»… Как король мог быть одновременно губернатором? Может, еще и супрефектом?

— Боже мой! — взвился в воздух Долли. — Да это же «конрад»!

В самом деле, именно так и значилось на монете.

Нумизмат, изредка приземляясь в кресло, объяснил, что эта монета — генуэзская, скорее всего современница Армады, но отчеканена по древнему образцу. Она внушала итальянским купцам и банкирам такое доверие, что ее выпускали до XVIII века, хотя все давным-давно забыли, кто такой Конрад. Подобная вещь повторялась не однажды. Скажем, в Вене до сих пор чеканят серебряные талеры с Марией-Терезией для… Йемена, где они имеют официальное хождение.

Что касается короля, то это был Конрад II, занявший французский трон после устранения династии Каролингов. Он завоевал Италию и короновался в 1027 году железной короной ломбардийских королей. Одновременно он получил право стать дожем и губернатором бывшей древнеримской провинции Лигурии, которая стала позже Генуэзской республикой.

Профессор Долли перелетел к шкафу, достал роскошно изданный справочник и показал мне моего «конрада» с пометкой «очень редкая монета».

Кстати, тогда же в кабинете Майкла Долли развеялся миф о камеях с двенадцатью «цезарями». Оказалось, что это были византийские императоры. А если так, то медальоны вполне могли принадлежать Мануэлю Палеологу, прямому потомку константинопольских владык, чье имя значилось на почетном месте в списке офицеров Армады. Разве не приятно было ему вступить в побежденный Лондон с портретной галереей предков на груди?..

Кончался сентябрь. Почерневшие водоросли поникли, словно знамена к концу долгой баталии. Холодное дыхание Арктики выгнало нас из воды окончательно. Пора, давно пора. Пристяжные ремни аквалангов покрылись слизью, ракушки поселились под ластами, моторы и компрессоры испустили дух, резиновые лодки прохудились во многих местах, а на комбинезонах у нас было уже больше заплат, чем фабричного материала.

Луи отдает последний баллон. Мне хочется запечатлеть в памяти кусок дна, где я оставляю свое сердце. Все, что хотелось узнать, я теперь знаю. Догадки обрели доказательства.

Сечет мелкий дождичек. Небо совсем низкое. Сидя на корме «Зодиака», я клонюсь в такт волнам и жадно смотрю на бухту.

Вот здесь в бурную октябрьскую ночь 1588 года «Хирона», двигаясь вдоль берега, наскочила на подводный риф — в отлив он не доходит всего лишь четыре метра до поверхности, а «Хирона» была перегружена. У подножия рифа Марк нашел якорь, а я — астролябию. Значит, капитан понял, что их может снести на скалы. Сбросили якорь. Вахтенный штурман вышел с астролябией на палубу, отчаянно вглядываясь в обложное небо, надеялся увидеть звезду.