Валентин Аккуратов - В высоких широтах

Шли на высоте 2000 метров. Над нами был глубокий черный бархат неба, усеянного тысячами звезд. В кабинах было полутемно, а в пилотской совсем темно, только светились циферблаты приборов, чтобы не ослеплять зрение, привыкшее к темноте при наблюдении над земной поверхностью.

По стеклам кабины бегали огненно-голубоватые змейки, разряды статического электричества. Титлов показал на них Бессуднову, и тот что-то записал. Вскоре наше внимание привлек огневой поток, хлынувший откуда-то с северо-востока на звездное поле. Оранжевые, голубые и зеленые волны все больше заполняли небо, расходясь, свертываясь в огромные вееры и клубки, распластываясь в ленты и полотнища. Звезды меркли в этой чудесной феерии. Как завороженные, мы любовались открывшейся картиной северного сияния. Огненные ленты охватили все небо, весь горизонт, и казалось, мы летели в море пламени какой-то чудесной сказки. Потом все померкло.

Облачность кончилась, под нами чернело море. Крупные звезды, отражаясь в нем, дрожали в штормовой волне. Через полтора часа на борт поступила тревожная телеграмма: Кресты-Колымские, куда мы летели, принять не могут, аэродром закрыт из-за наводнения. Быстро запросили все зимовки и приняли решение лететь на реку Индигирку, к селению Чокурдах. Осталось еще 500 километров. Атмосферные электрические разряды мешают радионавигации и связи. Опять попали в плохую погоду. Чокурдах сообщил, что у них сплошная облачность высотою 200 метров. Снегопад. Шли над облаками. Вокруг Чокурдаха, с востока и с юга, горы. Уточнив высоту облачности, нырнули вниз. Опять началось обледенение, но с высоты 200 метров мы видели яркие костры аэродрома и широкую ленту реки Индигирки.

Сделал последнюю отметку в бортовом журнале. Моя роль выполнена.

Колеса самолета мягко зашуршали по заснеженному аэродрому и остановились. К нам бросились зимовщики, вытащили из самолета, жали руки, обнимали, радостно поздравляли с успешным окончанием трудного полета.

Мы что-то отвечали и, покачиваясь от усталости, окруженные восторженной толпой, тихо побрели к Индигирке, чтобы на катере перебраться на тот берег, где нас ждало тепло, уют и заслуженный отдых.

МЫСЛЬ о проведении ледовой разведки в Гренландском море впервые возникла у меня во время одного из полетов в район «полюса относительной недоступности» в 1941 году, когда мы с летчиком И. И. Черевичным совершили три посадки на дрейфующий лед с целью изучения режима океана и разрешения ряда аэронавигационных вопросов, касающихся полетов в высоких широтах Арктики.

При посадке на широте 78°30′ северной и долготе 176°46′ восточной мы наблюдали странные формы тяжелого, пакового льда. Рельеф его поверхности имел вид пологих холмов, достигавших высоты 8—9,5 метра. (Кстати, в свободное время мы использовали их для катания на лыжах.)

Мы тогда не раз говорили о том, что в целях изучения дрейфа льда из этого района неплохо было бы проследить его вынос в Гренландском проливе. Причудливые мощные формы и огромная площадь, занятая им, позволили бы легко обнаружить его среди однообразных пространств льда, дрейфующего Гренландским проливом или в других частях океана.

Образование этих мощных форм льда, так резко выделяющегося даже среди пака, повидимому, объясняется наличием круговой многолетней циркуляции ледяных полей в этой части Центрального бассейна Арктики [4] Н. Н. Зубов называет этот район центром антициклонического вращения тяжелых, паковых льдов. . Благодаря циркуляции происходит мощное нарастание льда. Его толщина на 2—3 метра превосходит толщину нормального пака, правда, за счет всхолмленности.

Ледовая разведка в Гренландском море представляла и другой, я бы сказал, более практический интерес. Работая много лет по проводке морских караванов Северным морским путем, мы все наши силы бросали на изучение льдов, образующихся в советском секторе Арктики. Первое время разведка льдов велась только в прибрежной полосе. Начиная же с 1939 года, самолеты ледовой разведки стали регулярно проникать в высокие широты, с каждым годом смелее и смелее подбираясь к Центральному бассейну Арктики. В настоящее время ледовая разведка планомерно ведется от берегов Евразии до широты 85°, а иногда и выше, вплоть до самого полюса.

Однако совершенно ясно, что для изучения режима ледовитости северных морских трасс и составления прогнозов крайне необходимо знать характер не только тех льдов, которые образуются в осенне-зимний период в наших водах, но и тех, которые выносятся из Центрального полярного бассейна через Гренландский пролив, так как режим льдов определяется не только приходом, но и расходом их.