Михаил Водопьянов - Повесть о первых героях

Первая «личная автомашина» Ляпидевского передвигалась, конечно, если ее сзади подталкивали ребятишки. Тогда и произошла первая в его жизни авария. «Автомобиль» покатился под гору, налетел на дерево и рассыпался. Водитель отделался синяками и не очень сожалел о случившемся. Ему до зарезу нужны были колеса для другой технической новинки.

Попался ему в руки журнал «Нива» с фотографиями танков. На одном снимке стальная махина рушила каменную стену. Толя укрепил бревно на велосипедных колесах и таким «танком» стал таранить заборы в станице. Ох и попадало ему за эти «подвиги»!

Тогда танкист переквалифицировался в кавалериста. В годы войны повсюду развешивали яркие лубочные плакаты, на которых был изображен лихой казак, некий Кузьма Крючков, нанизывающий на пику добрый десяток немцев. И молодой казачок Толя Ляпидевский тоже обзавелся пикой и стал джигитовать на соседских лошадях. Один конь рванулся, наездник упал и вывихнул себе ногу.

Вообще этому неспокойному подростку изрядно доставалось. Старощербиновские ребята дрались много и отчаянно. Однажды Толю избили так, что он еле приполз домой…

Незадолго до Октябрьской революции Ляпидевский бросил школу и начал работать подручным у кузнеца. Ему хотелось сразу выковать что-нибудь сложное, интересное, а кузнец его осаживал:

— Я пятнадцать лет молотом шлепал, прежде чем стал мастером. Пошлепай и ты…

Толе шлепать не хотелось. Из-за «бесперспективности» он покинул кузнеца, пошел в ученики к слесарю. Это уже была солидная работа, и мальчик взялся за нее горячо.

Наступила зима 1917 года. В Старощербиновской, как и повсюду на Кубани, хозяйничали белогвардейцы.

Первой ласточкой, возвестившей о приближении красных, был самолет со звездами на крыльях, низко пролетевший над станицей в 1919 году. Это был первый самолет, который увидел будущий летчик. Затем из Ростова, перешедшего в руки красных, аэропланы прилетали каждый день.

Когда в станицу пришла Советская власть, Толя Ляпидевский уже мастерил модели самолетов. Но летающую модель сделать так и не удалось, нелетающие получались совсем как настоящие. Это наверняка был первый случай авиамоделизма не Кубани.

К тому же по соседству, в Ейске, организовалась авиабаза. Мальчишки из станицы под предводительством Толи Ляпидевского ежедневно совершали паломничество к авиаторам. Иначе чем паломничеством эти походы не назовешь. Все, что касалось авиации, вызывало в их юных душах поистине трепетный восторг. Они не могли спокойно произносить такие волшебные слова, как «пропеллер», «мотор», «бензин», «фюзеляж». Толя бегал за летчиками по пятам. Красные военлеты разрешали мальчишкам мыть машины, охотно рассказывали им о полетах и воздушных боях.

Станичные ребята так увлеклись авиацией, что стали даже свои непрекращающиеся драки проводить на высоких деревьях. И это были уже не просто драки, а «воздушные бои»!

Но счастье это продолжалось недолго. Летную базу из Ейска перевели. Самолетов уже не было рядом, И сразу оказалось, что сражаться на деревьях неинтересно — гораздо удобнее вести бои на речной воде.

Дело в том, что в Старощербиновскую прибыл революционный матросский отряд. Моряки зачаровали мальчишек не меньше, чем летчики. Ребята, в том числе и Толя, вытатуировали себе якорь на руке. Морская форма подействовала неотразимо — авиация была забыта. А рассказы матросов были еще увлекательнее.

Особенно полюбился Толе матрос Кошарин с крейсера «Петропавловск». Этот бывалый моряк научил парнишку петь матросские песни и аккомпанировать на гитаре.

В то время в округе свирепствовал белобандит Сидельников. Новоявленный атаман собрал банду в двести пятьдесят сабель и совершал частые налеты на Старощербиновскую.

Однажды бандиты, ворвавшись в станицу, оцепили особый отдел и тюрьму. По притихшим станичным улицам, размахивая шашкой, носился на взмыленном коне Сидельников. В помещении особого отдела забаррикадировались Кошарин и какая-то посетительница. Матрос поставил пулемет на окно, женщина подавала ему ленты, и сокрушительным огнем он заставил бандитов не только отступить, но и ускакать из станицы.

Весельчак и певун матрос Кошарин оказался героем.

Он сказал Толе:

— Учись, браток, как одному от сотни отбиваться!

«Захотелось и мне стать героем, так захотелось, что сказать не могу, — вспоминал об этом событии Ляпидевский. — И решил я: если придет Сидельников, я, как Кошарин, один всю его банду ухлопаю. Но, на мое счастье, Сидельников больше не приходил».