Анна Ивахненко - Марафон прощения. Новелла

Жанна поднялась и встала перед огромным зеркалом. На неё смотрело припухшее лицо с отяжелевшими веками и чёткими тёмными кругами вокруг глаз. Ноги тоже распухли и заметно отекли. Пришлось надеть носки. Теперь не так заметно, да и выглядит гигиенично.

Номер открывался пластиковой карточкой. Жанна несколько раз проверила, положила ли этот ключ в карман, проверяла, куда же в сумку сунула документы – голова отказывалась соображать и запоминать происходящее. Пока возилась – начался ливень. Тёплый, тропический. На небе завиднелась радуга, выглянуло солнце. Дождь прекратился. Если под такой дождь попасть всего на минуту, то промокнешь до нижнего белья. В тропиках промокнуть не страшно: дождь тёплый, ветер до и после дождя тоже тёплый. «Я хочу в таком климате жить всегда!» – ликовало что-то внутри. Так надоел холод, преследовавший всюду – дома, в кабинетах, в офисе, у родных. Жанна, долгое время работая на сквозняках и в неотапливаемых помещениях, стала восприимчива к холоду. Он кусал за мышцы, колол мелкими иголочками даже в горячей ванной, под слоем одеял не удавалось согреться. Хотелось натурального солнечного тепла, костёр, камин, печь. Но доступна была только электрогрелка. И сегодняшнее солнце.

«Кофе, блэк», – заказала Жанна. Ей улыбкой на половину лица официант медленно произнёс: «Ун кафе син лейчи». Он тараторил что-то ещё, дружелюбно улыбаясь, глядя на бледных «новеньких», кто приходил в ресторан, но понял, что Жанна сейчас ни слова из его речи не поняла. Поднял металлический чайник, указывая пальцем на него, дескать, не подлить ли вам кипятка в кофе. Жанна замахала, отказываясь. Официант удалился. Но когда был сделан первый глоток кофе, то стало понятно, что надо было согласиться – кофе оказался насыщенным, крепким и почти таким же горьким, как и первая проба в номере. Жанна не набрасывалась сразу на экзотическую еду, памятуя предупреждение менеджера турфирмы: «В первый день постарайтесь не заработать белковое отравление». Глаза не «разбегались» в изобилии блюд – хотелось привычного: курица, овощи, кофе.

Ужин не занял много времени, но, выйдя из ресторана, Жанна обалдела: ночь! Темнело очень рано. Слишком рано, чтобы быть правдой. Пришлось вернуться в номер. Гостевая беспроводная сеть сносно работала, Жанна уткнулась в «гаджет». «В это время года световой день составляет одиннадцать часов, из них солнечных всего лишь восемь», – сообщал поисковик. Никогда ещё Жанна не ложилась спать в семь вечера, но сейчас провалилась куда-то в пустоту.

Проснулась в четыре утра, в России в это время уже полдень. Воздух в комнате казался каким-то молочным. Светало. Жанна выглянула на балкон. Температура что в номере, что на улице казалась одинаковой. Где-то шаркала метла, хохотали и тренькали экзотические птицы, трещали ветки и рации охранников. Вдалеке что-то затарахтело и заскрежетало, а потом пролетело с грохотом под балконами. Жуткая вонь поднялась вверх, Жанна не успела закрыть балконную дверь быстро, и в номер пробрался отвратительный запах чего-то горело-бензиново-копчёного. За окном светлело быстро и к шести утра уже стремительно выползало солнце где-то на горизонте. Ресторан открывался раньше шести утра. Утренний горький кофе нашёл идеальное сочетание вкуса в сладких блинчиках.

Пляжные полотенца выдаются прямо на берегу, в небольшой пристройке с крышей из пальмовых листьев. Сине-белые шезлонги блестят от пропитавшей их соли, словно лакированные. Жанна заворожено смотрела вдаль. Впервые видела океан. Не верила происходящему и не понимала, как очутилась здесь. Хотелось себя ущипнуть, чтобы проснуться. Волны другие, но очень похожие на Средиземное море. А вместе с тем, разительно отличалось всё – вода, цвет пены, плавные градиенты переходов синего цвета. Казалось, что здесь собраны все оттенки зелёных и синих – в небе, в воде, в пляжных плавках и надувных матрасах. Доносилась отовсюду иностранная речь. Мужчины купались в шортах до колен. Ни жара, ни влажность не ощущались. Иногда мешали бряцающие звуки «анимации», по-испански голосил микрофон. Хотелось слушать только шум волн. Все предстоящие восемь дней. Руки сами потянулись за фотоаппаратом. Но съёмку вести Жанна не спешила. Во всех поездках она на всё смотрела через видоискатель, а после только дома, пересматривая фотографии на экране монитора, удивлялась, где же успел промелькнуть вот этот символ или вон та забавная деталь. Фотоаппарат видел и запечатлевал всё. Память Жанны не воспроизводила ничего. Именно здесь и сейчас хотелось больше не повторять старых ошибок. Хотелось смотреть по сторонам, вглядываться в лица отдыхающих и торговцев, запоминать каждую морщинку, родинку, веснушку. В одном месте сконцентрировались жители разных стран: улыбающиеся американцы, хмурые немцы, шумные итальянцы, многодетные французы, испанцы, казахи, русские, японцы, китайцы. Каждый привёз в своих лицах черты, характерные только для его нации.