Эрик Ньюби - Штурм Мир Самира

Как и все мои ночи в обществе Хью, эта была довольно беспокойной. Маленькая палатка плотно облегала нас, и трудно было не потревожить соседа, совершая очередной бросок за ближайший камень. И всякий раз Абдул выскакивал из спального мешка, держа наготове ледоруб.

Сидя на морозе на корточках и слушая завывание ветра на склонах, было легко понять страхи Абдула Гхияза.

Утром я пожаловался Хью на беспокойную ночь. Он удивился:

– Когда я вставал, ты спал как убитый.

– Ничего подобного! Я только делал вид, чтобы не огорчать тебя. А вот ты действительно спал, я сам слышал, как ты храпел.

– Да я глаз не сомкнул!

То ли от недостатка, то ли от избытка сна – во всяком случае, встали мы слишком поздно, часы показывали половину шестого, когда мы, наконец, вышли в путь. Следовало выйти минимум на час раньше: накануне мы убедились, что после одиннадцати становится слишком жарко, чтобы бродить по горам, разведывая подходы к вершинам. Абдул Гхияз остался в лагере, однако мы не особенно завидовали нашему сторожу, которому предстояло торчать на солнцепеке среди красивого, но все же страшного плато.

На этот раз нашей целью был юго-западный отрог Мир Самира (если такой отрог вообще есть, в чем мы отнюдь не были уверены). Мы надеялись пройти к нему через проход в гребне за озером.

Долина за седлом была ужасна. Огромные «живые» глыбы угрожающе качались под ногами. Из глубины осыпи доносилось журчание воды. Слева высились отвесные склоны «сына», справа – скальная стена со льдом. Морена вздыбилась так круто, что за ней не было видно самой горы.

Путь преградила скала. Мы нашли турью тропку, легко поднялись по ней, связавшись веревкой, и очутились словно в огромном ящике под западным склоном Мир Самира. По-прежнему слева возвышался «сын». Здесь было мрачно и жутко, облака стремительно ползли вверх, скрывая вершину. Под ногами черный камень; лужи еще не освободились от ночного льда.

Стена справа обрывалась тесной расселиной; дальше высилось плечо Мир Самира. К нему вел надежный путь, начинающийся в глубоком снегу. Но, чтобы убедиться, есть ли путь дальше, от плеча к вершине, нужно было взойти на гребень, а нас что-то не тянуло совершать такую разведку. Вдоль подножья громоздились недавно упавшие обломки. Мы стали осторожно огибать склон, как вдруг сверху посыпались камешки – маленькие, но не менее опасные, чем осколки артиллерийского снаряда.

– Вот бы сюда наших официанток-альпинисток! – сказал Хью. Я думал то же самое.

Неожиданно мы обнаружили, что смотрим на новый ледник. Видимая нам часть простиралась километра на три, а в том конце мы узрели то, что искали – юго-западный отрог, зубчатый гребень, который огибал ледник и вверху смыкался с Мир Самиром почти так же, как стена над западным ледником; только этот отрог был намного выше и длиннее, с двадцатиметровыми «жандармами».

Странный ледник… Полная тишина, даже ручейков не слышно. Лишь иногда глухо пророкочет падающая глыба.

Мы сели на ледниковые столы – плоские камни, лежащие на ледяных столбах, – и стали размышлять, как быть.

– Если подняться на отрог, может, дойдем до вершины, – сказал Хью.

– Ну и как же мы будем подниматься?

– От того места, где он начинается. А дальше – вдоль гребня.

Я подумал про острые зубцы; на то, чтобы одолеть их, уйдет не один день. Без носильщиков мы ничего не сделаем. Я изложил свои сомнения вслух.

– Ладно. Попробуем взойти на плечо с этой стороны.

Мы перешли с ледника на склон. Хью шел первым. Пористый гранит легко крошился под рукой. Дважды нам попались крутые подъемы, и дважды мне угодили в голову камни величиной с целлулоидный мячик. Когда же сверху начали сыпаться каменюги размером с пушечное ядро, я крикнул Хью, чтобы он остановился. Этот склон явно разваливался на части. Продолжать здесь – чистое самоубийство.

Стояла дикая жара. Солнце, будто исполинская губка, высасывало из нас все силы. Жара, поздний час и усталость вынудили нас сдаться. Я стыжусь писать об этом, но так оно было.

Вернувшись в «ящик», мы решили проверить другой склон плеча. Начали с крутого ледяного взлета. Облака рассеялись, путь был ясно виден; мы оба были убеждены, что этот путь не приведет нас ближе к цели.