Генрих Харрер - Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы

Следующие ночи мы останавливались в заброшенных лхега . В них всегда можно найти достаточно ячьих лепешек, чтобы разжечь костер. Значит, в какие-то периоды здесь жили кочевники и проходили караваны, – видимо, летом эти заснеженные равнины превращались в зеленые пастбища. Мысль о том, что зима – самое неблагоприятное время для такого путешествия, не покидала нас.

Наконец в один прекрасный день нам повезло. Мы набрели на кочевничий шатер, где нас радушно приняли. Это была пожилая пара с сыном, несколько месяцев прожившие в этом месте и продолжавшие бороться с холодами. С тех пор как восемь недель назад начались сильные снегопады, они почти не выходили из шатра. У них погибло много яков и овец, потому что в глубоком снегу животные больше не могли отыскать траву. Остатки их стада грустно стояли вокруг шатра или долбили копытами наст в поисках пищи. Такие мощные снегопады очень редки в сухом климате Центральной Азии, поэтому и застали этих людей врасплох.

Как нам показалось, хозяева сами были рады увидеть человеческие лица. Впервые нас так радушно пригласили в шатер и предложили переночевать внутри. Кочевники приняли нас за индийцев и ничуть нас не опасались. У них были большие запасы мяса, потому что многих животных пришлось забить. Нам за гроши продали ячью ногу, и мы тут же отрезали от нее огромный кусок себе на ужин. Мы уютно устроились и стали наслаждаться теплом. Наши хозяева тоже ужаснулись, узнав, куда мы идем, и начали отговаривать от этой затеи. Но в разговоре они упомянули, что на этом пути нам скоро должны встретиться жилища других кочевников, что укрепило нашу решимость двигаться вперед.

На следующий день, едва мы отправились в путь, началась сильная пурга. Ходьба в нашей обуви, не приспособленной к такой погоде, скоро превратилась в настоящую пытку. Наст держал плохо, и то и дело мы вместе с яком проваливались глубоко в снег. Кроме того, кое-где под снегом скрывались ручьи. Пару раз нам приходилось вброд переходить ледяные потоки, которых мы не видели, но прекрасно чувствовали, и наши штанины и ботинки очень скоро покрылись слоем льда. Продвигаться вперед получалось очень медленно, в тот день мы прошли всего несколько километров. И как рады мы были увидеть шатер кочевников! Но на этот раз его обитатели не пожелали приютить нас у себя, но были довольно любезны и поставили нам отдельный небольшой шатер из ячьей шкуры. Я был просто счастлив, когда наконец смог освободить ноющие ноги от обуви. На некоторых пальцах были заметны признаки обморожения. Я тут же начал массировать их и добился того, что через несколько часов кровообращение восстановилось.

Сложности этого дня, обморожение – все это заставило нас задуматься. В тот вечер мы долго и очень серьезно разговаривали с Ауфшнайтером. Еще не поздно было вернуться, и мы не отбрасывали такую возможность. Особенно беспокоил нас як. Уже несколько дней он почти ничего не ел, и по пальцам можно было пересчитать, сколько дней такой жизни он еще вынесет. А без него и думать о продолжении путешествия было нечего. Мы долго взвешивали все «за» и «против» и наконец пришли к компромиссу: еще день идти вперед, а по его итогам и в зависимости от снежной обстановки принять окончательное решение.

Через слегка всхолмленную местность на следующий день мы добрались до очередного перевала. Мы миновали его, и – кто сможет описать наше удивление? – дальше снега не было! Провидение все решило за нас.

Вскоре мы увидели и шатер кочевников. Там нас тепло приняли, а яка мы пустили пастись – наконец-то травы было вдоволь. На этот раз нашей хозяйкой была молодая женщина. Она сразу налила нам по чашке горячего чая с маслом, и впервые этот отвар показался мне вкусным. Тепло волшебными волнами растекалось по нашим до костей промерзшим телам. Немного согревшись, мы стали замечать, как хороша собой наша кроткая хозяйка. На ней был овечий тулуп до пола, надетый на голое тело. В длинных черных косах красовались ракушки, серебряные монетки и разные дешевые украшения, привезенные из других стран. Красавица рассказала, что оба ее мужа отправились пригонять скот. У них было полторы тысячи овец и огромное множество яков. Мы изумленно переглянулись. Неужели у местных кочевников в обычае многомужество? Только много позднее, уже в Лхасе, нам удалось узнать, как так сложилось, что в Тибете сосуществуют многомужество и многоженство.

Вернувшись домой, оба мужчины поприветствовали нас так же радушно, как и их жена. Вскоре был готов обильный ужин, и нас даже угостили кислым молоком, которого нам не доводилось пить с тех самых пор, как мы покинули пастбища близ Кьирона. Мы еще долго сидели, уютно устроившись у огня и чувствуя себя вознагражденными за все недавние тяготы. В тот вечер мы вместе с хозяевами жилища много шутили и смеялись, и, как всегда, когда симпатичная женщина оказывается одна в компании нескольких мужчин, время от времени в нашей беседе проскальзывали двусмысленные остроты.