Иржи Ганзелка - Там, за рекою, — Аргентина

Пожалуй, нет в Буэнос-Айресе чеха, который бы не прошел через двери кабачка «У Тихих». Эмигранты всех времен заходят сюда потому, что не знают испанского. Старожилы — потому, что иногда им хочется вместо вечного аргентинского асадо, пучеро или чорисо съесть хороший кусок свинины с капустой или шкубанок.

А остальные бывают здесь потому, что могут поговорить на своем языке. В их памяти еще сохранились картины родной деревни, так же как на стене кабачка José Tichy сохранилось поблекшее изображение Градчан.

— Как вам нравится такой чешский язык? — спросил нас после долгого молчания земляк, с которым мы забрели в это неофициальное общественное заведение.

В мыслях пронеслись десятки и сотни лиц земляков от Касабланки до самого Кейптауна.

В одном месте примешивали к родному языку французский. В другом месте английский. В Аргентине испанский.

Влияние окружающей среды слишком сильно, а двадцать лет — большой срок.

Поэтому, наконец, понимаешь, почему монштрудл с кремом заменил маковую ватрушку со сливками. Принимаешь к сведению, что «один чоп» обозначает «еще одно пиво», что «медио кристал» — это кружка пива «Кристал», что «эладера» — это холодильник, «ботежья» — бутылка. Только над «коброванием» мы долго ломали голову. Разве кобры имеют какую-нибудь связь с уплатой здесь, «У Тихих»?

— Вот именно, «У Тихих», — засмеялся наш земляк. — Кобровать — это от испанского «cobrar», подсчитывать, получать деньги! Какие же кобры? Откуда им здесь взяться!

В путеводителях по столице аргентинцы утверждают, что авенида Нуэве-де-Хулио — самая широкая улица мира. Это правда, хотя они забывают добавить, что в ней всего двенадцать кварталов. У этой гигантской магистрали с бетонным обелиском на скрещении и Дагональ Норте и светской авениды Корриентес нет никаких предпосылок разрастись до потрясающих размеров бразильской авениды Варгас, пересекающей Рио-де-Жанейро. Этому препятствует сложный узел путей северного направления главного вокзала Перона в Ретиро и железная дорога, идущая от Пласа Конститусьон на юг.

Зато у Буэнос-Айреса есть другое преимущество перед остальным миром, которое нелегко понять европейцам, чьи столицы были основаны за много веков до того, как Колумб открыл Америку. Это вовсе не значит, что Байрес строился по самым совершенным принципам градостроительства. Ведь Гарай и его последователи были овеянные бурями мореплаватели, а не архитекторы.

Весьма любопытным оказалось бы интервью со смельчаком, отважившимся отправиться пешком с одного конца проспекта Ривадавиа на другой. Он с интересом осмотрел бы Кабильдо — старую ратушу, остановился бы взглянуть на смену караула у президентского дворца Каса Росада, а возле памятника Хуану Гараю получил бы представление о том, как причаливала к американскому берегу первая каравелла. Затем наш смельчак отправился бы в многочасовое путешествие на запад. Улица за улицей, толпы людей и лабиринт домов, мчащиеся впритирку друг к другу автомобили, набитые битком трамваи и автобусы, бешеный пульс города с четырехмиллионным населением. На Пласа дель Конгрессо он остановился бы у здания аргентинского парламента, задыхаясь от влажной тридцатиградусной жары, но тут же свалился бы на скамейку, увидев на плане города, что находится на перекрестке улицы Ривадавиа, у дома №1400 и что до конца путешествия осталось ровно 10 тысяч домов.

От тех, кто впервые приезжает в Буэнос-Айрес, нередко можно услышать: «Скажите, пожалуйста, как вы разбираетесь в этом бедламе?»

Если походить по улицам Буэнос-Айреса дня два-три, то перестаешь считать этот город сумасшедшим домом. У Байреса, как и у многих других американских городов, имеется достойная похвалы особенность: его кварталы рассечены на правильные квадраты и прямоугольники и одеты в строгую униформу номеров. Когда-то мы хвалили Марокко за то, что там ориентируются по километрам. Господин Дювье живет на Рю-де-Пари, на километре 7,60. На улицах Триполи нумеруется каждый вход, каждая дверь. В Найроби тщетно искать нумерацию. Там у каждого жителя свой почтовый ящик, и они обходятся без почтальонов. В Буэнос-Айресе улицы разрезаны на куадры, которые, впрочем, ничего общего не имеют с геометрией. Просто это аргентинская мера длины: каждая куадра — 130 метров.

Если спросить у кондуктора, где находится улица Альсина, он на вопрос ответит вопросом:

— Qué altura? — На какой высоте? Эта альтура — гордиев узел запутанных проблем Байреса: транспортной, планировочной и строительной. Если известно, что магазин фирмы «Кодак» находится на Альсине 951, можно дать голову на отсечение, что у всех домов в улицах, параллельных Альсине, на этой «высоте» одинаковые номера. В восточном направлении они уменьшаются, в западном — возрастают. Каждый квартал начинается с единицы или двойки и кончается числом 99 или 100, невзирая на то, что отдельные номера внутри самого квартала пропущены, так как некоторые дома оказались шире и с меньшим количеством входов. Город рассечен на две половины — северную и южную, и нумерация возрастает от центра к южной окраине точно так же, как и в одноименных улицах противоположного северного направления. Авенида Ривадавиа и есть тот хребет, который держит всю эту удивительную систему.