Дмитрий Федоров - Города Алисы

— Идите к Пантеону — там встретимся! Найдем какой-нибудь другой ресторан. Получше! Тут плохо кормят. Все. Пока-пока! — Алиса попрощалась, повысив голос даже больше, чем в споре с Лукой. — Извини, — она чокнулась с ним и начала сбивчиво оправдываться, — мне нужно бежать, подруга ждет — я тебе говорила, что за мной заедут. Они уже здесь. Я побежала. Спасибо! Ты — гений. Я тебе очень благодарна. Рада, что познакомились. В следующий раз, когда приеду в Рим, зайду на via del Corso. Надеюсь, еще увидимся. Чао!

Алиса чмокнула Луку в щетинистую щеку, и он все понял. Понял, что она стесняется его вида. И ничего ей не ответил. Даже не попрощался.

Катя и Петя расположились за столом под тентом в ближайшем к Пантеону ресторане и представляли собой в высшей степени живописную композицию. Вокруг них были свалены пакеты с покупками. Пакеты напоминали белые мешки с песком, которыми в фильмах про Первую мировую войну для создания правдоподобного антуража обкладывались окопы. Алиса подсела и еще раз рассказала о пережитом ужасе. И хотя Катя продолжала находиться в эйфории от шопинга, она, конечно, нашла нужные слова, чтобы посочувствовать подруге.

Минут через десять, когда трапеза Кати и Пети была в самом разгаре, у фонтана появился Лука. Он немедленно обнаружил недавний источник своего вдохновения. Но теперь Алиса предстала не в трагическом окружении Иосифа Аримафейского, апостолов и Марии Магдалины, а в приятном обществе утомленных шопингом соотечественников. Алиса не успела отвести взгляд, когда Лука ее запеленговал. Алиса в замешательстве помахала ему рукой, но он никак не отреагировал. Только грустно посмотрел. В этом взгляде не было презрения. Скорее жалость. И он пошел в сторону собора. Там еще оставалось много свободного пространства на асфальте.

Когда подъезжали к аэропорту да Винчи, небо стало хмурым и жестким.

— Ой, сейчас дождь пойдет, — переполошилась Катя. — А вдруг рейс из-за этого задержат!

— Не бойся, — покровительственно вразумил ее Петя. — Взлетать можно в любую погоду, а вот садиться…

Петя по профессии был компьютерщиком, так что авторитетность его суждений о воздухоплавании вызывала сомнения, но Катя не сомневалась в эрудиции мужа.

Они выгрузились из такси, и тут такой ливень зарядил — ужас. Катя и Петя откололись от Алисы, чтобы вернуть себе tax free, и они свиделись только перед посадкой. Рейс не задержали, что удивительно. Италия — страна, где в помещениях на стенах не принято вешать часы. Чтобы не утруждать себя пунктуальностью и не портить себе настроение воспоминаниями о необходимости сделать что-то важное в определенное время. И даже в часовых магазинах показания стрелок на циферблатах не солидарны друг с другом. Про точность уличных часов и думать смешно — они выполняют сугубо декоративную, а не информативную функцию.

Алиса заняла свое место у иллюминатора, Катя и Петя оказались в передней части салона. За стеклом была непроглядная тьма, хотя ночь еще не наступила. Струи дождя, стекая по стеклу, посылали внутрь лайнера меланхоличные флюиды. Два места рядом с Алисой почему-то оказались пустыми. От этого стало тревожно. Как будто люди зарегистрировались, а потом чего-то испугались и решили не лететь. Может, у них дурное предчувствие. Ведь это странно — самолет заполнен, а тут два свободных места. Алиса даже завернулась в плед, так ей было неуютно и зябко.

Самолет с грохотом устремился в небо. Алисе показалось, что прямо перед тем, как нырнуть в тучи, он чуть не схлопотал удар молнией. Во всяком случае, все вокруг нереально осветилось. И в этом блеске вечный город внизу промелькнул четкими контурами. Все эти обветшалые камни, колонны, шедевры, арки, скульптуры, мраморные лестницы, дорогие магазины. Словно вспыхнули выдернутые из тьмы веков неведомые святые на фресках в компании с Нептунами и тритонами, патронирующими фонтаны.

Казалось, мир рушится, смывается потопом, но после взлета на борту стало тише, в салоне погас общий свет — остались только маленькие лампочки. И стало удивительно спокойно, когда тучи окончательно скрыли Рим, где завтра Лука на влажном асфальте нарисует новый шедевр.