Михаил Заплатин - На гору каменных идолов

Оставалось терпеливо ждать, стараясь не делать движений. Рябчик тоже сидел неподвижно и смотрел на меня. Мы привыкали друг к другу. Так длилось с минуту.

Очевидно решив, что я не опасен, рябчик мягко спрыгнул на землю и медленно побежал между кустиков брусники. На ходу он клевал ягоды и останавливался, чтобы взглянуть на меня. Я стал медленно преследовать птицу. Предательские сучья неимоверно громко хрустели под ногами. При каждом таком хрусте рябчик боязливо оглядывался в мою сторону. Он перебегал от кочки к кочке, забирался на поваленные деревья и бежал по ним, потом спрыгивал, пропадая из глаз, и неожиданно появлялся в другом направлении. Уже и пот градом лил с моего лба, заливая глаза, и сердце учащенно билось, но я настойчиво гнался за рябчикам. Иногда птица останавливалась, долго смотрела на меня, потом снова пускалась в путь.

Тогда я ложился, упираясь локтями в землю, и снимал перебежку рябчика.

Неожиданно рябчик остановился среди кустиков брусники. Я быстро улегся на землю, прямо в мох поставил кинокамеру. Под шум аппарата рябок вытянул шею и, клюнув два раза брусничку, выбежал из кадра. Больше мне ничего и не нужно было…

От Егры-Ляги вскоре начался крутой подъем на хребет. Мы сравнительно быстро вышли на вершину главного водораздела. Перед нами открылась величественная панорама. Когда с хребта оглядываешь ее, взор невольно останавливается на каменных болванах на горе Мань-Пупы-Нёр. Среди холмистых вершин поднимаются семь громадных столбов, стоящих в один ряд.

И отсюда, со стороны Главного Уральского хребта, они производят очень сильное впечатление. Мы последний раз сфотографировались на фоне столбов и пошли дальше.

- Прощай, Мань-Пупы-Нёр! - крикнул я.

- До сидания, Мань-Пупы-Нёр! - крикнул Петр Ефимович. Он был, конечно, прав. Кто знает, может когда-нибудь придется еще раз посетить эти места…