Михаил Заплатин - На гору каменных идолов

Все ниже и ниже спускаемся в долину Печоры и неожиданно выходим на берег реки. Здесь она еще небольшая, но шумливая. По берегам стоят кедры и высокие травы.

Сразу от реки начался подъем в гору. Солнце уже спускалось к Мань-Пупы-Нёру, надо было спешить. Тайга снова кончилась, начались приземистые березки, а потом их сменил карликовый березняк. Мы вышли на склон. От изобилия черники трава под ногами темная. На ходу гребем ягоды ладонями и отправляем в рот. Идем по направлению к седловине, откуда, по нашим расчетам, легче пройти к столбам.

Со склона открывается широкий вид на долину Печоры, утопающую в лесах. Кругом бесконечная тайга, тронутая первым дыханием осени. На фоне темной зелени хвойных деревьев отчетливо выступают желтеющие лиственницы. В осеннем убранстве это дерево краше березы.

Хорошо видно место нашего ночлега у подножья горы Печорья-Толях-Сяхл. Поясовый хребет сплошным горным кряжем тянется над тайгой и уходит далеко на север. Там виднеется цепь гор с вершинами Мань-Квотнёр, Иохт-Хури, а дальше, на севере, в туманной дымке - очертания горы Сабли.

Приближаемся к седловине. Почти от самого седла по склону течет ручей. Он хорошо заметен по ярко-зеленой траве, растущей вдоль русла. Проводник велел нам следовать дальше, а сам сбегал к ручью и выбрал место для ночлега. Вернувшись, он стал уговаривать нас остановиться на ночевку, а к столбам пойти завтра. Саша в любую минуту готов на отдых. Но до столбов осталось совсем немного, они где-то здесь, сразу за вершиной, в километре от нас. По небу видно, что намечается живописный закат. Нет, нет, я не соглашаюсь ни на какие уговоры и заявляю проводнику:

- Сходу идем на вершину, мало-мало работаем, а потом спать.

Проводник в конце-концов соглашается. Медленно идем среди редких и низеньких елочек. Чувствуется большая усталость. Карликовые березки путаются в ногах, мешают идти. От их пыльцы сапоги покрываются желтой пудрой.

Впереди из-за склона неожиданно показалась верхняя часть одного из столбов.

- Ура-а! - заорал молчавший до сего времени Саша. - Мань-Пупы-Нёр!

- Мань-Пупы-Нёр! Мань-Пупы-Нёр! - закивал Петр Ефимович…

- Ура! Ура! Ура! - гаркнули мы троекратно и ринулись вперед.

Перед нами один за другим стали показываться знаменитые столбы. Картина открылась величественная. На ровном плато как солдаты выстроились причудливые каменные болваны. В первое мгновение даже немного жутко смотреть на эти странные творения природы.

Мы направляемся к первому, самому высокому столбу. Лошади насторожились, плотно прижали уши. Одна из них заметалась, заржала и рванулась в сторону. Проводник едва сдержал ее. Оказывается, необычайный вид каменных изваяний действует даже на животных.

В вечернем воздухе наступило полное затишье, и это еще более подчеркнуло атмосферу таинственности вокруг причудливых камней.

Начинался интересный закат. Я торопился приступить к съемке. Лошади мало-помалу привыкли и стали мирно пощипывать траву. Едва мы успели смонтировать киноаппарат, на небе, в стороне заходящего солнца, сгруппировались изумительные по своей красоте облака. Они клубились, каждую минуту меняя причудливые формы. Одно мощное облако наплыло на солнце, края его запылали, как раскаленный металл, и на этом фоне силуэтом рисовался мощный каменный столб. Через минуту облако уже приняло другие очертания - вытянулось вверх, загнулось, стало похожим на странную каменную фигуру. Еще через минуту оно расползлось в сплошную ноздреватую массу и закрыло солнце. Сквозь частые просветы на землю проникали яркие лучи.

Пылал огненными красками закат. На фоне его четко выделялся массивный каменный столб, напоминающий средневековую башню с бойницами. Я едва успевал перемещаться с одной точки на другую. К тому же нужно было очень быстро перезаряжать аппарат, чтобы дублировать кадр на черную и цветную пленки. Саша при этом выполнял роль ассистента.

Когда солнечный диск уплыл за горизонт, мы направились к ручью, где проводник выбрал место для ночлега. Всего в километре от столбов, в маленькой ложбине, обильно заросшей сочной травой, из горы вытекал студеный родничок. Рядом был карликовый еловый лесок с обилием сушняка, так что дрова находились под рукой.

Наш торжественный ужин проходил у ночного костра. Где-то рядом, в темноте, кричали горные куропатки. Я попробовал отойти в сторону и посмотреть на наш костер из темноты. Зрелище производило сильное впечатление: на едва светлеющем небе слабо виднелись очертания вершин Поясового хребта, тайга потонула где-то внизу, на темном дне долины Печоры. И среди этого мертвого безмолвия - яркое пламя одинокого костра на склоне Мань-Пупы-Нёра. Мы здесь одни на сотни километров безлюдной тайги.