Н. Урванцев - Таймыр - край мой северный

Наша геологическая партия по обыкновению была небольшой: я — геолог, топограф Дюкарев и рабочий Петров. В путь тронулись в первой половине июня, как только прошел лед на реке Норилке. Озеро вскрывалось значительно позднее, в июле, иногда даже в конце его. Лед здесь ломался или сильным ветром, или разрушался от солнечных лучей. Ждать вскрытия озера нельзя, можно было потерять много времени и упустить высокую воду на Пясине и ее притоках. Поэтому мы решили пробираться заберегами, вдоль западной стороны, где лед отжимался преобладающими западными и юго-западными ветрами. Берега здесь всюду отмелые, и лед зимой лежал прямо на дне, так что плыть здесь не легко.

Несмотря на высокую весеннюю воду, лодка то и дело скребла днищем по грунту. Нам приходилось вылезать и тащить ее до более глубокого места. Потратив на этот переход целую неделю, мы добрались наконец до северного берега озера, где склоны круче и около них глубже. Однако прибрежная полоса воды здесь много уже. Местами подносило к берегу вплотную и приходилось подобно ледоколу пробиваться во льду. Впрочем, лед уже был рыхлым, так что от ударов он рассыпался со звоном на отдельные столбчатые кристаллы, и нам оставалось только проталкиваться в этой ледяной каше, помогая веслами или шестами.

Так постепенно мы добрались до истока реки Пясины. Здесь ее русло стиснуто поперек идущей галечно-валунной грядой Ньяпан, несомненно ледникового происхождения. Ледник оставил здесь обломочный материал, выпаханный в горных долинах, и гряда Ньяпан перегородила реку Пясину, создав подпруду в виде обширного мелководного озера Пясино. Перекат на выходе из озера, что так шумел зимой при низкой воде, в половодье исчезал, и только быстрое течение свидетельствовало о его существовании. Катера и пароход "Пясинец" проходили здесь без особых трудностей.

Пройдя исток, мы быстро спустились вниз по течению без мотора, экономя горючее. Ранее пустовавшие станки — Введенское, Черное, Заостровка, Дорофеевское и другие — теперь были заселены, построены новые дома, где круглый год жили рыбаки со своими семьями, добывая рыбу. Особенно широко велся здесь подледный лов.

В устье Дудыпты перемены были еще значительнее. От старых заброшенных избушек ничего не осталось, их разобрали, и лес пошел на новые стройки. Поселок сохранил прежнее старинное название Кресты. Теперь здесь имелись три новых жилых дома, фактория, радиостанция и маленький аэродром для легких самолетов, расположенный на обширной песчаной отмели.

Отсюда мы отправились вверх по Дудыпте, к сопке Чагдай, до которой, по расспросам, было километров 400. Река в половодье здесь судоходна. Катера с барженками и илимками поднимались вверх до фактории Усть-Авам и даже выше, до фактории Чагдай. Шли под мотором, по временам промеряя глубины и высаживаясь на берег для осмотра высоких уступов-яров, дающих представление о строении местности. Обнажались преимущественно глинисто-песчаные речные отложения, местами под ними выступали более древние осадки — следы присутствовавшего здесь бореального моря. Кругом по берегам было пусто. Чумов не видно. Жители предпочитали теперь держаться близ факторий, где можно сдать свой улов и получить продовольствие.

На третий день прибыли в устье реки Авам, по которой когда-то шел старинный водный путь с Енисея на Хатангу. Еще раньше здесь было поселение, а теперь находилась фактория. На расстоянии 100 километров отсюда располагалась другая фактория, от которой было недалеко до сопки. Заведующий факторией ждал катера и илимки с товарами и продуктами. Мы ему сказали, что озеро Пясино еще подо льдом и катер придет не раньше чем через неделю, а то и позднее.

На следующий день добрались, наконец, до сопки. Она находилась километрах в трех от берега, среди ровной тундры, представляющей собой, вероятно, древнюю террасу Дудыпты. Высота сопки около 40 метров, ширина у основания 200 — 250 метров. Вершина и склоны были сложены песками и рыхлыми железистыми песчаниками. В образцах, взятых отсюда геологом В. Н. Саксом, были найдены споры и пыльца, относящиеся к меловому периоду, тогда как окружающие сопку равнины сложены были четвертичными породами. Дальнейшие исследования показали, что породы здесь лежали наклонно от вершины сопки к ее краям, образуя, таким образом, купольное поднятие.

По результатам измерений поля силы тяжести земли в этом районе, проведенных геофизиком Д. Г. Успенским при помощи точного гравиметрического прибора, было установлено, что на глубине около 600 метров залегала масса, плотность которой меньше плотности окружающих пород. Такой массой могла быть только каменная соль, слагающая ядро купольного поднятия сопки Чагдай. Купол этот был "живой", то есть находился в стадии поднятия. Иначе, находясь в состоянии покоя, он был бы размыт волнами моря, некогда покрывающего весь Таймыр. Следовательно, после отступания моря Чагдай успела подняться на ту высоту, которую занимала над окружающей равниной, а скорость такого поднятия составляла более одного миллиметра в год. Чагдай, несомненно, перспективна в отношении нефтеносности, это можно было выяснить с помощью бурения.