Владимир Стерлигов - На самолете в Америку

Мы врезались в тайгу. И вдруг — новый удар, да такой, что я полетел куда-то вверх тормашками.

Потом сразу стало тихо. Лежу, не шевелюсь и не могу понять: что же мы, живы? В правой руке чувствую сильную боль. Кругом темнота — хоть глаз выколи.

Наконец я встал и выбрался кое-как из фюзеляжа [1] Фюзеляж — корпус самолета. . Смотрю — вылезают и другие. Значит, чудеса все-таки бывают: мы живы.

Вылезли мы и стоим перед своей разбитой птицей, молчим. Кругом туман, тихо. Так тихо, что даже страшно.

«Крышка, все дело пропало», — думаем мы и никак не можем поверить этому.

— Как страшно! — сказала бабушка.

Брат вынул из портфеля синюю тетрадку.

Все наши руки потянулись за ней.

— Что это такое?

— Постойте, постойте... Это подробный отчет о нашем перелете. Хотите, прочту, что с нами было после того, как мы упали?

— Конечно, хотим! Как же не хотим! Читай скорей!

Брат начал читать:

— «Когда летчики немного опомнились, они попытались узнать, где они, куда попали.

А вдруг все приборы поломались? И секстан [2] Секстан — инструмент, которым по звездам определяют место на земном шаре. поломался? И компас разбился? Что тогда?

Аэронавигатор полез в фюзеляж.

Все с нетерпением ждут, что он скажет.

Стерлигов долго возится внутри самолета, наконец вытаскивает оттуда хронометры, секстан и карты.

— Все цело! — кричит он. — И компас не разбился!

Летчики радостно вздохнули.

Но секстан оказался ни к чему. Редкая звездочка вдруг покажется из тумана и сейчас же прячется.

Попробуй — определи.

Тогда летчики снова стреляют в туман ракетами.

Может быть, поблизости есть жилье, люди? Они увидят или услышат, как рвутся ракеты и придут на помощь?

Последняя ракета исчезла, в тумане, а никто не показывался.

Тогда летчики разложили огромный костер.

Может быть его увидит кто-нибудь?..

Тайга молчит. Туман, сырость. И хоть бы какая-нибудь веточка щелкнула, тогда не было бы так жутко от этой тишины.

Летчики поняли, что они бессильны.

Они опять стоят молча и не знают, что делать.

Вдруг Стерлигов закричал во все горло:

— Огонь!

— Где? Где огонь? — Все всполошились и смотрят в туман.

— Ничего не вижу. — говорит Шестаков.

— И я ничего не вижу, — говорит Болотов.

Фуфаев тоже ничего не видит.

— Да вон, смотрите прямо. Должно быть на вершине горы — костер, — тычет Стерлигов куда-то пальцем.

— Да это не огонь, — говорит наконец, Болотов, — это звезда!

— Ну вот, звезда! Конечно огонь!

— Какой там огонь! Настоящая звезда, — вон ее туман затянул.

Все согласились, что это была все-таки звезда.

— Эх вы! Пенснэ! — сказал Фуфаев.

Опять все стоят молча.

— Вот что, ребята, — предложил Болотов, — давайте спать! Все равно ничего не придумаете. Утро вечера мудренее.

Все согласились. Всех усталость валила с ног.

Залезли в фюзеляж, завалили выход на всякий случай чем попало и захрапели.

Утром Болотов встал первым. Он принялся расталкивать товарищей.

А они спят, как убитые.

— Эй вы, красавцы, пора вставать!

Заспанные летчики вылезли из фюзеляжа.

Все с любопытством оглядываются по сторонам.

«Страна Советов» лежит почти на самой вершине горы. Шасси самолета разбиты. Штук двадцать огромных сосен стоят совсем без макушек, макушки валяются внизу: их срезал, падая, самолет.

Кругом, куда ни посмотришь, — горы, горы и горы, поросшие лесом.

Но теперь ветер качает сосны, тайга шумит.

Над самыми головами пилотов закуковала кукушка.

Уж не считает ли она дни, сколько им сидеть в тайге?

Вое подняли головы.

А это была не кукушка. Это был Фуфаев. Он залез повыше, чтобы посмотреть кругом, по хорошего ничего не увидел и с горя закуковал.

Все засмеялись. Фуфаев немножко развеселил пилотов.

— Ну, аэронавигатор, теперь вы можете сказать, где мы находимся? — спросили все у Стерлигова.

Стерлигов разложил на траве карты, все склонились над ними.

Аэронавигатор смотрит на компас, на карту, высчитывает что-то на бумажке и, наконец, говорит.

— Мы находимся в долине реки Зазы.

— А где эта река Заза? И далеко ли до Читы?

— Река Заза между Верхнеудинском и Читой. До обоих городов далеко. Ближе — сибирский тракт, до него 80 километров.

Теперь все ясно.

— Но как же добраться до этого сибирского шоссе? Как же бросить самолет?