Михаил Муров - Записки полярника

Когда пароход подошел к пристани, мы с доктором повезли Эрнста в больницу на извозчике. Местные врачи нашли у Эрнста аппендицит и назначили ему операцию.

Быстро найти замену Кренкелю не представлялось возможным. Болезнь радиста ставила экспедицию в весьма тяжелое положение.

К счастью, все обошлось благополучно: то ли диагноз был неправильным, то ли усилием воли Эрнст заставил себя выздороветь. Как только боли прекратились, он сбежал из больницы.

На другой день после прибытия в Архангельск Илляшевич и я отправились на Бокарицу проверить погрузку дома, в котором нам предстояло зимовать. Дул сильный, резкий ветер. Наша лодка, прыгая по волнам, едва не переворачивалась от ветра и течения. Неожиданно из-за поворота вынырнула моторная лодка и полным ходом пошла прямо на нас.

— Что он, чертов моржоед! Не видит, куда прет! — выругался наш моторист, резко поворачивая руль и черпая бортом воду. Мимо нас прошла сильная моторная шлюпка. Несмотря на большую волну, в ней, по-моряцки цепко расставив ноги, стоял высокий, крепкого телосложения мужчина. Ветер трепал его летнее пальто. Увидев нас, он приподнял шляпу и в знак приветствия помахал рукой.

— Это наш капитан Владимир Иванович Воронин, — пояснил Илляшевич.

О Воронине мы уже знали, что он потомок того Воронина, который 55 лет назад спас австро-венгерскую экспедицию, возвращавшуюся в бедственном состоянии с Земли Франца-Иосифа; что он — коренной помор, сын рыбака-тресколова.

Владимир Воронин, как и четверо его братьев, начал ходить в море с восьми лет. В десять стал коком на паруснике, в пятнадцать — пошел младшим матросом на шхуне, которая плавала между Архангельском и Норвегией.

Зимой он учился. По окончании Архангельского мореходного училища в 1916 году Владимир Иванович начал службу старшим штурманом на почтово-пассажирском пароходе «Федор Чижов», через четыре года стал капитаном судна «Пролетарий» и участвовал в 1920 году в первой морской Карской экспедиции, доставившей в Архангельск хлеб, в котором остро нуждалась страна.

Для Воронина это было первое по-настоящему арктическое плавание. Путь лежал через пустынное и опасное Карское море, которое в ту пору называлось «ледяным мешком». Ни точных карт, ни лоций, ни маяков не было. В истории арктического плавания первая морская Карская экспедиция занимает особое место. Именно с нее началось освоение Северного морского пути на восток.

В 1928 году Воронин, уже командуя ледоколом «Седов», принял участие в поисках потерпевших аварию итальянцев, летевших на дирижабле к Северному полюсу.

Теперь Владимиру Ивановичу Воронину предстояло провести «Седов» к Земле Франца-Иосифа и, оставив нас, вернуться назад.

16 июля судно подошло к стенке Красной пристани и начало погрузку многочисленного экспедиционного имущества.

В сущности это был обычный корабль, но благодаря добавочной стальной обшивке по его ватерлинии, называемой ледовым поясом, он приобрел активность во льдах и считался ледокольным пароходом. Длина его была всего 77 метров, а грузоподъемность 1600 тонн. Строился «Седов» в Англии в 1909 году. До первой мировой войны он носил другое имя и принадлежал Канаде. Во время войны был продан царской России и нес службу в Белом море, снабжая армию снарядами и снаряжением, которые шли от союзников.

Как рассказывал нам позже Воронин, еще в 70-х годах прошлого столетия ледоколов не было. В портах и на реках за границей применялись «сани» — массивные тяжелые сооружения, которые тащили по льду на четырех канатах не менее двухсот человек. На месте прохода этих саней лед ломался, образуя канал для прохода судов. Такие «ледоколы» были громоздкими, могли работать только в портах и реках, но не в морях.

Идея создания кораблей, получивших впоследствии название ледоколов, впервые зародилась в России, Кронштадтский купец Бритнев, которому необходимо было сообщение со столицей и в зимнее время, пришел к мысли, что должно быть создано такое судно, которое могло бы ломать лед тяжестью своего корпуса. В 1864 году у своего обычного парохода «Пайлот» он изменил форму носовой части, сделав ее наподобие лыж. Опыт Бритневу удался: этот первый в мире ледокол великолепно колол лед Финского залива, совершая рейсы между Петербургом и Кронштадтом. Позже был построен второй ледокол — «Бой», но изобретение Бритнева в России на этом заглохло.

В 1871 году была настолько суровая зима, что лед закрыл вход в Гамбургскую гавань. Эльба замерзла, и суда не смогли выйти в море. Немцы приехали в Петербург и купили у Бритнева чертежи его ледокола. С помощью этих чертежей они построили у себя в стране очень хорошие ледокольные суда.