Ф Филенка - На озере Кара-Су (путевые заметки)

Много раз приглашали меня бакинцы поехать порыбачить на озере Кара-Су.

— Вечером сядете на акстафинский поезд и в час ночи будете на станции Гаджиево, а там до озера рукой подать: и полутора километров не будет. Когда пройдете, пристанционный поселок, берите правее, по столбам связи, они тянутся мимо озера. Скоро увидите в степи одинокий огонек, это светится сигнальное окошко в нашей охотничьей избушке, егерь Семен Иванович гостей к себе ждет. Он каждую ночь к приходу поезда выставляет в окно зажженную лампу, чтобы наш брат-рыбак да охотник не плутал ночью в степи и в прибрежных камышах. А какие там сомы и щуки. Во! — и рассказчик разбрасывал руки в стороны, отмеряя добрых полтора метра.

— Много рыбы в Кара-Су, — поддерживал товарища второй собеседник. — Бывает, стоишь осенью по колено в воде, караулишь в камышах уток, так рыба об ноги стукается.

В ближайшую субботу я и мой спутник после полуночи вышли из поезда на станции Гаджиево. А ночь хороша! Большие яркие звезды усыпали небо. Раскалившаяся за день степь отдавала свое тепло ночи, и едва мы вышли из вагона, как окунулись в эту звездную теплую темноту. Шурша ногами по сухой полыни и чуть не на каждом шагу спотыкаясь о какие-то кочки, мы двинулись на приветливый огонек Семена Ивановича. Когда до избушки оставалось не более полукилометра, до нашего слуха донесся какой-то приглушенный расстоянием гомон, будто в темноте скрывался большой восточный базар, — кипящий, кричащий, галдящий на разные голоса и звенящий сотнями невидимых труб, струн и барабанов. По мере нашего приближения к избушке шум этот нарастал и делался все отчетливее. Я остановился и, вслушавшись в него, стал различать крики лысух, кряканье уток и мычание выпи.

На беззлобный лай двух охотничьих собак, встретивших нас на подходе к избушке, дверь в домик отворилась, и в освещенном квадрате появился приземистый, слегка ссутулившийся мужчина.

— Пальма, Трубач, назад! — крикнул он на собак глуховатым, спокойным голосом. — Гости, никак?

— Гости, гости! — отозвался я.

— Мать, грей-ка чаек! — бросил мужчина в открытую дверь избушки и пропустил нас в помещение.

Небольшая избенка предназначалась для всех тех членов охотничьего и рыболовного общества, которые готовы были сменить спокойный отдых по выходным дням в кругу семьи на холод и снежные бураны в степи или на скитания в дождливые дни по камышам и болотам. Здесь можно было обсушиться, обогреться, закусить, а кто приезжал на несколько дней, мог получить кровать с постельными принадлежностями. Два десятка лодок предназначались для охоты и для рыбной ловли. Пока мы знакомились с егерем и его женой Евдокией Ивановной и пили чай, на июньском небе стали меркнуть звезды и восток подернулся светло-серой полосой приближающейся зари.

Семен Иванович вывел нас к озеру, дал лодку и шест, с помощью которого мы должны были плыть по узким проходам в высоких и густых камышах. Полна контрастов и неожиданностей природа Азербайджана. Здесь можно десятки километров идти по голой, выжженной солнцем солончаковой степи, а перевалив маленький скалистый хребет, спуститься в долину реки, заросшей буйной субтропической растительностью. Там лозы винограда, сплетаясь с мощными побегами лиан, образуют на деревьях покров, под которым даже в самые солнечные дни царит полумрак и густой, влажный от испарений воздух звенит назойливым звоном комариных полчищ. Можно прямо из солончаковой степи, только перешагнув через буйно заросший ежевикой арык, войти в необъятные просторы хлопковых полей, среди которых островами желтеют посевы тучной поливной пшеницы. Пройдя по иссохшей степи много километров, можно вдруг оказаться в непроходимых зарослях камыша или в лиманах, которые тянутся на десятки километров.

Бросив в лодку пожитки, мы побрели по воде, толкая лодку перед собой. Это было нелегко. Черная, застойная болотная грязь засасывала. Осторожно ступая босыми ногами, я старался не напороться на срезанный камыш, корни которого остались после прочистки проходов в этих дебрях, и на колючие рогатые плоды болотного ореха-чилима, лакомого блюда диких свиней, во множестве населяющих лиманы. Мой спутник, менее опытный в подобных путешествиях, то и дело останавливался; чертыхаясь, он хватался за обступающие нас заросли камыша, поднимал то одну, то другую ногу и вынимал из них колючки чилима.