Джен Лин-Лью - Путь лапши. От Китая до Италии

В то время как я много узнавала о еде, люди, которые ее готовили, оставались для меня тайной. Дело было не только в языковом барьере; дело было в господине Санджаре – апатичном и равнодушном гиде и переводчике. Да, его лень, с одной стороны, была благом. Когда я не готовила еду, я хотела, чтобы он оставил нас в покое. Но он мне требовался на кухне, чтобы переводить и объяснять кулинарные тонкости. У него неплохо получалось, когда он старался, но он был нетерпеливым и наглым, он привык к жизни в роскошных гостиницах и роскошным обедам и ужинам – и гораздо менее требовательным иностранцам, чем я. Во время моих кулинарных уроков он обычно занимался чем-то другим и не обращал внимание на меня. Он разговаривал по телефону на фарси, говорил быстро, предполагалось, что он что-то проверяет по «программе». Он ходил к самоварам, которые установлены в кухнях в Иране и Центральной Азии, чтобы налить себе чаю. Он выходил покурить. Он искал в кухнях, чем бы ему перекусить. «Минутку!» – обычно кричал он через все помещение, когда мы с поваром старались общаться. Он подходил к нам, чтобы ответить на несколько вопросов, перед тем как снова исчезнуть. Когда я попыталась подольше задержать его во время одного урока, он посмотрел на меня с болью во взгляде. У печи слишком жарко!

– Можно мне передохнуть? – попросил он, словно я подвергала его жестокому наказанию.

И он был шовинистом. Во время одного кулинарного урока, который проводила повар-женщина, господин Санджар повернулся к менеджеру гостиницы, который был мужчиной, и сказал со смешком:

– Но мы знаем, что из мужчин получаются лучшие повара!

Однажды утром после еще одного урока он как раз закончил разговор по телефону, когда мы садились в машину.

– Это звонила моя маленькая женушка. Она дома. Она домохозяйка. Теперь у нее нет выбора, потому что Бог дал ей близнецов! – сказал он и захохотал. Казалось, что от его смеха пространство салона компактного седана уменьшается с каждым днем.

Меня стали одолевать приступы того, что я сама называю «паранойей путешественника». Как и диарея, от которой страдают путешественники, паранойя иногда накатывает на меня за границей, где я оказываюсь в непривычных условиях или сталкиваюсь с непривычными стандартами. Происходит это внезапно: только что со мной все было в порядке, я наслаждалась видами или смаковала восхитительную еду, а затем внезапно начинается приступ. Меня охватывает паника, и это состояние никак не хочет уходить. В отличие от диареи никакого немедленного облегчения не происходит.

В Иране возникновению паранойи способствовали наши визы. Еще в Пекине, как раз перед началом путешествия, я проверила свой паспорт и обратила внимание, что иранская виза может закончиться в середине нашего пребывания в Иране. Я не была уверена, к чему относится дата на визе: к последнему дню, когда мы можем въехать в страну, или последнему дню, когда нам разрешается оставаться в стране. Странно, что посольство этого тоже не знало, а наш турагент Бахар сказала, что, вероятно , к дате въезда, но она сама не была уверена. Я подумала о том, чтобы снова обратиться в посольство, но не было времени опять начинать этот трудный процесс. Бахар заверила, что даже если визы закончатся после того, как мы въедем в Иран, мы всегда сможем обратиться за продлением внутри страны. Кроме того, Иран был еще под вопросом, и я подумала, что буду волноваться насчет виз, если мы там окажемся. Мой муж был прав: меня больше беспокоило, как попасть в Иран, а не как из него выбраться, и теперь я об этом жалела.

Пограничник сказал нам, что визы действующие; продление не требуется. Это успокоило нас на несколько дней, пока нас снова не охватила паранойя. Можем ли мы доверять одному пограничнику? Господин Санджар несколько раз заверил нас, что с визами все в порядке, но мы ему также не верили, поскольку казалось, что он все больше наблюдает за нами. После того как он предупредил нас о том, что не следует посещать чайные, он велел нам не разговаривать с местными жителями. Если мы все-таки будем с ними общаться (а это было неизбежно, учитывая дружелюбность людей), нам определенно не следовало верить ничему из того, что они говорят, а также не принимать приглашения в их дома. Мы надеялись встретиться с родственниками нашего ирано-американского друга в Тегеране, но передумали, после того как узнали, что господин Санджар сообщит о подобном визите в полицию. На самом деле он каждый день составлял отчеты о нас для властей, как он в конце концов признался. Он также все больше таскался за нами, решив, что нам нужны его профессиональные рассказы об определенных достопримечательностях, которые посещают туристы, даже после того, как мы заверили его, что прекрасно без него обойдемся.