Джен Лин-Лью - Путь лапши. От Китая до Италии

Как только обед закончился, мы с Даниэлой отправились на ужин в дом ее бабушки, расположенный в нескольких кварталах. Когда мы появились у бабушки, она как раз заканчивала с тестом для пиццы – обрабатывала его в кухонном комбайне. Она раскатывала пасту на мадиа — большом деревянном подносе, перед тем как придавать форму кавателли . Метод поразительно походил на то, как вермишель «кошачьи уши» готовится в Китае: она сдавливала кусочки теста размером с точилку для карандашей большими пальцами, а потом быстро вытягивала их в тугие завитки. Но она предпочитала форму орекьетте , для чего требовалось немного больше мастерства. Она сжимала несколько бóльшие куски теста между ножом для нарезки масла и мадиа и нарезала их более свободными завитками, будто тонкие кусочки масла. Бабушка их переворачивала и натягивала на большой палец, чтобы сделать углубление. Она оставила орекьетте сушиться на пару часов, чтобы сохранили форму, затем быстро сварила в кипящей воде. Она бросила их в божественное соте из анчоусов, репчатого лука, жареных хлебных крошек и ботвы репы. У этой смеси был приятный горьковатый вкус, как у ботвы брокколи. Каждый круглый кусочек пасты был идеальным местом для божественного соуса. Как и в случае с пастой, которую мы ели на обед, это блюдо под названием « орекьетте сон ле чиме ди рапа» (орекьетте с ботвой репы) было откровением: паста и соус являлись единым целым, все это смешивалось вместе на сковороде, куда также добавлялось немного воды, в которой варились изделия.

Для подачи с пастой бабушка испекла картофельную лепешку и пожарила дюжину артишоков в болтушке из яиц, только что натертого сыра пармиджано-реджано и белого вина. Она скатала тонкие кусочки телятины, закрепила их зубочистками, а потом потушила, предварительно обжарив, в томатном соусе. Цукини алла поверелла (цукини для бедных) бабушки Даниэлы, несмотря на название, были чем угодно, только не бедными: она поджарила тонкие кусочки высушенных на солнце цукини, перед тем как посыпать их чесноком, мятой и полить красным винным уксусом. После того как мы все съели, из духовки появилась пицца ди рикотта. (Я узнала, что пицца означает любое блюдо типа пирога, оно может быть как острым, так и сладким.) Вначале я отказывалась от десерта, настолько я была сыта после кулинарного изобилия этого дня. Но затем люди, с которыми я ужинала, стали меня убеждать попробовать и его, и я поддалась искушению рикотты, лимона, корицы и тертого шоколада.

На следующий день в воскресенье была Пасха. Шарлотта и Мейлинг, две мои давние американские подруги, которые в это время как раз путешествовали по Италии, присоединились ко мне во время фестиваля еды, в котором я участвовала. Предусмотрительная Мейлинг презентовала мне в большом количестве таблетки с лактозой, чтобы помочь моему организму переварить итальянскую еду, в которой используется много молочных продуктов. Мы завтракали в гостинице, и подарок пришелся очень кстати. Как раз в этот момент перед нами на стол поставили капучино вместе с вялыми итальянскими круассанами, которые называются корнетти . То, что итальянцы ели на завтрак, стало новым подтверждением моей теории: в странах с лучшей кухней в мире игнорируют завтрак. Турция была скорее исключением из этого правила. И позднее в тот день я пожалела о лишних утренних калориях.

На обед мы присоединились к Даниэле и ее семье в уютной траттории под названием «San Domenico», которая располагалась рядом с главной площадью города. Я представляла, что в Пасху люди будут есть дома, но большинство итальянцев в большие праздники, включая Рождество, едят вне дома, чтобы дать отдых домашнему повару – обычно это мать семейства. В городе наблюдалось оживление перед обедом, но как только пробил час, главная площадь полностью опустела, поскольку все отправились есть в какие-то заведения. Родственники Даниэлы оделись так, как ходят в церковь, хотя этим утром они не ходили на службу; они предпочитали отмечать Пасху едой, а не молитвами.

Мы устроились для долгой трапезы, которую я могла бы назвать кулинарным марафонским забегом, в зале, где могли разместиться четыре большие семьи. Все налили в бокалы шардоне или местное красное вино под названием «Negroamaro», и мы выпили за праздник. Официанты принесли целый ряд закусок: креветки с сырыми натертыми артишоками и тертым сыром пармиджано-реджано; треску, обжаренную на сковороде, с сальсой из томата и петрушки; жареного осьминога с пюре из желтого перца; сырого лосося, который назывался крудо. Он был очень мелко порублен, заправлен оливковым маслом первого отжима и полит выдавленным на него лимонным соком. Нам также подали запеченных мидий в панировочных сухарях и блюдо, которое говорило о своем сельском происхождении, – баранью голову, тушенную в глиняном горшке под названием пигнатта .