Гавриил Давыдов - Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним

На большой полуденной воде взошли в устье реки Охоты и остановились на якоре в Кухтуе, дабы переждать как течение стихнет. Послали завести верьп в Охоту, но оный не скоро завезли; течение между тем переменилось и сделалось весьма сильное из реки, верьп же не забрал и влекся к судну когда стали подтягивать оный. Тогда, дабы противостоять течению реки, поставили марсели, брамсели и фок. Ветер был от юга свежий. Судно под сими парусами хотя конечно имело до 4 1/2 узлов ходу, однако подавалось назад. Боды между тем столько убыло, что мы опасались обмелеть на переборе и потерять судно, почему положили якорь, дабы только в реке удержаться. Но как и иногда продолжало нас дрейфовать (тащить назад), то мы с помощью парусов решились прижаться к Тунгусскому берегу и стать на мель у оного. Когда вода убыла и волнение утихло, начали разгружать судно. В два с половиною или и три часа времени, вынули весь груз, спустили ростеры, сняли весь бегучий такелаж, марсели, стеньги, брам-стеньги, брам-реи, на верху находившиеся бочки, и вылили из трюма всю пресную воду. убравшись с сими работами, завезли якорь и разные верьпы для стягивания судна. Ветер сделался от ют весьма свежий, развело немалое волнение, несколько тросов лопнуло; но наконец в десятом часу вечера сошли с мели, подтянулись к Охотскому берегу, y которого и ошвартовились.

Мореплавание наше кончилось. Судну св. Елизаветы не с чем было возвратиться в Америку; оно долженствовало остаться зимовать в Охотске. По сей причине мы с Хвостовым решились ехать в Петербург, располагая путь наш таким образом, чтоб проживать в некоторых городах Сибири, дабы получить большее понятие о сей пространной части России.

Сего числа выпал довольно большой снег и мы ездили на собаках.

Вечером в провожании пяти человек приятелей наших выехали из Охотска и ночевали у реки Охоты, не доезжая угольных ям. Ночь была весьма холодная.

В девять часов поутру оседлали лошадей, простились с провожавшими нас, и отправились далее в путь. Ночевали на Мете.

Остановились ночевать в шестнадцати верстах за Урацким перевозом, y реки Урака, в Топольнике, которого опавший лист служит в сие время года лучшим кормом для лошадей. Когда же снег выпадает столь велик, что сии животные не могут доставать из под оного корму, то им рубят тальник и всякий мелкий кустарник, a в недостатке оного, пускают глодать кору с деревьев. Весь день снег перепадал.

Перешли вброд речку Березовку между порожным и кислым бродами на Ураке, и за последним остановились ночевать. Поутру шел снег и изморозь, потом был туман, a наконец день сделался довольно теплый. Дорогою стреляли куропаток.

Не доезжая верст 20 до плотбища, я с казаком поехал на перед. Достали себе рыбы и ягод, и проехав еще 12 верст остановились ночевать. Чем далее ехали, тем более находили снегу, весьма затруднявшего путь наш. Купеческие конвои выехавшие пред нами из Охотска, теряли от оного множество лошадей.

Ночевали не доехав 18 верст Юдомского креста. Озеро Сись-кюль совершенно стало. Снег местами был очень глубок.

Поутру долго замешкались, ибо лошади разбежались по сторонам. Однако сего дня догнали хозяина наших извозчиков, y него взяли хороших лошадей, a ему оставили своих худых. Перешли вброд реку Юдому, по которой шла большая шуга, или лед. Бывшая при нас собака не могла следовать за нами, и осталась на той стороне. Ночевали на второй гари, в снегу более полу аршина. Урочище между речкою грязнухой и первою гарью, называется Сылья-ыябыт (штаны повесил).

По сие время дни были холодные, но по большей части ясные; а сего дня шел густой снег, заслеплявший глаза, когда проезжали полянками. Перебрались через хребет Тасх-Талон (каменное поле) и два или три раза через реку Акачан, впадающую в Юдому. Реки же Огненная, Ламкова, и та где мы в прошедшем году утопили лошадей, словом вся та дорога, по которой, для избежания бродов через разлившийся Акачан, ехали мы тогда, осталась в правой руке. Миновав малый Когон итыт, на большом остановились ночевать, в снегу глубиною около аршина.

Поутру промешкали за отыскиванием разбредшихся лошадей, для которых принуждены были оставить Якута. Густой мокрый снег продолжал идти.

Проехав озера, называемые малый, средний и большой Чжергаталах, взошли в падь Мырса Сайбата (лабаз мырсы), названную так от имени Якута Мырса, который, возвращаясь в позднюю осень из Охотска, захвачен был столь глубоким снегом, что не находя способу пробраться сею ущелиною, перерезал лошадей своих, склал мясо на лабаз и прозимовал тут. За сим урочище называется Кере-бе-талон (карей кобылы поле); от того, что возвращающимися некогда позднюю осенью из Охотска якутами, была оставлена присталая каряя кобыла, найденная сверх чаяния на другой год живою.