Григорий Лапшин - Автостопом на Эльбрус

Поставили палатку, воды полно, кругом журчат чистейшие ручьи. Вопреки досужему мнению, макароны в котелке приготовились обыкновенно быстро. Приготовили ужин и пили чай уже под звездным небом.

Проснулись в 9 утра оттого, что солнце нагрело палатку. На ночь надели всю теплую одежду, на ручье появилась корочка льда. Теперь же, стало очень жарко. Разделись до футболок и готовим на костре завтрак. Мимо нашей "кухни" по леднику идут толпы народу на вершину -- прямо таки первомайская демонстрация! В основном, конечно, иностранцы. Наших очень мало -- только проводники. Все в пуховках, пластиковых горных ботинках, "кошках", с ледорубами... Недоуменно смотрят на "живого человека", который посреди льдов разжег костер и варит кашу.

Взяв в рюкзак только теплую одежду и фотоаппараты, все остальное сложили в палатку. Присоединились к общему "шествию на Эльбрус" налегке. Высота уже не пугает. К головокружению привыкли. Наверное, я один шагаю среди "кошек" и ледорубов в обыкновенных кроссовках. Наташа в "вибрамах".

4000. Погода прекрасная, виды вокруг замечательные... Снизу едет некий трактор, предназначенный для выравнивания горнолыжных трасс. Сейчас он загрузил полный комплект иностранных туристов и с трудом карабкается по голому льду. Кричу Наташе: "Доставай фотоаппарат и будешь фотографировать автостоп на 4000!" Пока достали, пока навели, трактор уже проехал. Я голосовал, водитель понял все правильно, показав жестом, что он "занят выше головы". Автостоп не состоялся.

Еще пара остановок, и уже показалось сгоревшее здание "Приюта 11-ти". Гостиница на 200 мест была построена еще до войны на высоте 4200 м. Здесь альпинисты оставляли рюкзаки, и налегке поднимались на 4700 до "скал Пастухова". Потом спускались обратно. Это называлось "акклиматизацией". Затем на "приюте 11-ти" они ночевали, а ранним утром выходили на штурм. Если с погодой везло, поднимались на Восточную вершину (5642). Если появлялись облака -- восхождение отменялось, и все возвращались в приют. Если непогода заставала людей на верху, многие люди теряли ориентацию, попадали в трещины, уходили вниз не в ту сторону... Возле приюта стоит скала, вся увешанная табличками с именами погибших альпинистов. На многих -- строки из песен Владимира Высоцкого.

Залезли на скалу, стали фотографировать друг друга. Пока ели шоколадку со стороны Карачаево-Черкессии появились облака. За 2-3 минуты туманом заволокло все вокруг -- вершины ГКХ, Эльбрус, БОЧКИ, и развалины "приюта 11-ти"... Похолодало градусов на 10.

Понятно, что о восхождении выше не могло быть и речи, хотя еще минуту назад нам казалось, что до "хижины Пастухова" (4700) рукой подать. Теперь же мы почти бежали вниз, подпрыгивая и скользя на сугробах, чтобы не провалиться в кроссовках под наст.

Дальше по леднику приходилось прыгать через многочисленные ручейки. Небесно-голубого цвета ледник покрыт тысячами бороздок от ручейков талой воды -- все кругом журчит и струится, и как я ни старался, ноги все же промочил. Но палатка была уже рядом. Разложили вещи на просушку и разогрели обед.

Собрали платку, и нам вдруг очень захотелось на Черное море. Глядя на карту, мы видели, что от станицы Павловская до Новороссийска километров 260, а от Кропоткина еще ближе.

"Куда же именно поехать?" - задавали мы себе вопрос, переводя взгляд с ледников на карту Кавказа. У меня все время, пока мы пребывали в Приэльбрусье, крутились в голове строчки из песен Юрия Визбора. Вот и сейчас, рассматривая окрестности Новороссийска по карте, я увидел знакомое название "Абрау-Дюрсо". Вот туда-то мы и хотим! Определившись с целью, мы взвалили рюкзаки и пошли быстрым шагом к БОЧКАМ.

Кресельная дорога работала. Взяв рюкзаки на колени мы проехали почти два километра, болтая ногами над скалами и ледниками.

На "Мире" оказались толпы туристов -- воскресенье, однако. Помня завет "второго начальника канатки", мы пропустили два рейса и поехали на третьем. На "Кругозоре" народу оказалось еще больше -- даже две лошади собирались подняться на Эльбрус. Работали кафе, очередь на спуск была человек 80. Мы сели у окна и стали ждать, нежась в теплых лучах солнца, когда "схлынет народ с билетами".

Чрез полчаса, уже в кабинке канатной дороги, я познакомился с единственным русским пассажиром. Оказалось, что он сейчас едет на машине в Нальчик. Таким образом, мы затоспили машину, еще не выходя из вагончика канатки.

Внизу мы успели лишь попрощаться с Галиной Павловной и забежать в ПСС Терскола, чтобы нас вычеркнули из журнала. В 20-15 мы высадились на ДПС у Нижнего Баксана. Сам по себе этот пост достоин отдельной поэмы: стены облицованы белым мрамором, огромные стеклянные панели открывают широкий обзор вокруг. На газоне установлены прожектора, которые ночью освещают здание подобно белокаменному мавзолею. Под зданием есть просторный цокольный этаж с узенькими окнами-бойницами. "Наверное, там и сауна с бассейном есть" - подумалось мне.