Тим Северин - Путешествие на Брендане

Мы поделили сутки на двухчасовые вахты и дежурили по двое. Для команды всего из пяти человек это означало, что каждый дежурит четыре часа, шесть часов отдыхает, потом снова заступает на дежурство. На "Брендане" не было автопилота, всегда кто-то должен был нести рулевую вахту, так что нагрузка была изрядная. К счастью, мы довольно скоро убедились, что второй вахтенный может пребывать в резерве в укрытии, лишь бы он был готов в любую минуту прийти на помощь рулевому. Отдежурив свои два часа, рулевой уступал место сменщику и будил следующего вахтенного, который надевал дождевое платье, перебирался в кокпит и свертывался калачиком на настиле, ожидая, когда придет его черед браться за румпель.

В первую ночь мы спали урывками — очень уж все было непривычно. Один Ролф спокойно воспринял перемену обстановки. Залез в спальный мешок и погрузился в сон, довольный тем, что снова очутился в море. Тем временем "Брендан" уверенно шел на север. Ночь выдалась совсем темная, сгущались облака, то и дело потчуя нас ливнями. Дождь сильно докучал нам, больше даже, чем соленые брызги, просачиваясь через бреши в нашей обороне. На припасах, сложенных в средней части лодки, собирались лужицы струйки воды текли по руке рулевого, которой он держал румпель мокли лежащие на гребных банках овечьи шкуры. Пропитавшись влагой, они сжимались, словно губка, когда мы садились на них. Вдвое тяжелее стали от дождевой воды паруса. Они работали как надо, но на рассвете Джордж показал на грот мачту.

— Тим, не нравится мне, как мачта сгибается под весом паруса, — сказал он. — Как бы не переломилась от порыва ветра,

— Ясень должен выдержать, — ответил я. — Такая древесина гнется, как удилище.

— Понял, но ты погляди, что делается с банкой и степсом, — настаивал Джордж.

Вместе мы осмотрели прорезь в банке, через которую проходила нижняя часть мачты, и дубовый брусок на днище, служащий ей опорой.

— Видишь, мачта, качаясь, трется о банку. Кончится тем, что она сотрет клинья, станет болтаться, и первый же шквал может снести ее за борт.

Что верно, то верно. Надо было уменьшить давление мокрых парусов, пока они не сломали мачты. Мы приспустили их на полметра и укротили кожаными ремнями нижние концы, чтобы не так гуляли в лад колебаниям лодки. Стало получше, и все же мачты продолжали угрожающе гнуться.

Подошло время завтрака, и мы установили плиту, чтобы сварить кофе. У нас было условленно поочередно выполнять обязанности кока, чтобы поровну распределить это бремя и чтобы не было жалобы на кухню — ведь завтра жалобы могут обратиться на тебя. Однако подобно многим другим прекрасным идеям и эта не выдержала испытания временем, которое в данном случае оказалось на диво коротким. Я приготовил завтрак. После этого Джордж, откровенно признав, что он худший кок в мире, однако претендует на звание чемпиона среди судомоек, вызвался мыть за меня посуду, если я буду стряпать вместо него. Так что и обед приготовил я. Потом Ролф принялся варить ужин — вернее, плита чуть не сварила Ролфа. Керогаз требовал тщательной регулировки, и плодом усилий Ролфа было стремительное чередование ряда событий: чирканье спичками, густые клубы дыма и внезапная вспышка пламени, которое обжигало ему руки и все вокруг покрывало копотью. Ролф продолжал упорствовать, пока не израсходовал целый коробок спичек, и, поскольку все проголодались, я приготовил ужин. Питер лучше управился со стряпней, но его овощное рагу оказалось настолько безликим, что никто не смог определить составные части этого блюда. Дальше настала очередь Артура. Он порылся в мешочке с дневным рационом, извлек пакет с сухим картофельным пюре и, пуще прежнего похожий на страдающего морской болезнью косматого молодого медведя, вопросил:

— А теперь скажите мне, как это готовят? Лежавший рядом со мной Питер издал театральный стон, потом изрек:

— Лучше я тебе другое скажу: почему бы не поручить всю стряпню шкиперу?

На том и порешили, во всяком случае пока.

Так уж вышло, что наши первые трапезы отдавали шерстяным воском. Перед самым спуском на воду мы щедро, не считаясь с тем, куда летят брызги, покрыли кожаную обшивку свежей смазкой. Теперь настало время пожалеть о своей беспечности. На банках, на тросах, на керогазе — всюду осели липкие кляксы и, конечно же, клейкое вещество не обошло своим вниманием ножи и вилки, миски и кружки. За что ни возьмись, чего ни отведай — все прилипало к рукам и пахло шерстяным воском, пока это приложение не стерлось. Один лишь запас крепких напитков не пострадал от этой чумы. Перед отплытием нас задарили всевозможными бутылками. Можно было подумать, что доброжелатели вознамерились довести нас до белой горячки. "Брендан" качался на волнах под сплошной перезвон. Тут и виски, и ирландский портер, и норвежский аквавит для Ролфа, и подаренное одним душевным исландцем жуткое с виду пойло под названием "Черная смерть". Но пальма первенства принадлежала специально изготовленному для "Брендана" бочонку от Ирландских винокуренных заводов, в котором содержалось девять литров отменного солодового виски. Как только мы немного освоились и навели порядок на борту, мы откупорили этот бочонок и подняли оловянные кружки с возгласом: