Олег Попцов - На суше и на море 1986

Возвращаюсь к байдарке. Теперь надо устроиться на противоположном берегу — Созь здесь шириной всего в десяток метров — и понаблюдать. Схорониться у хаток — пустая мечта, бобры сразу почуют и ни за что не выйдут наружу.

Сижу час, другой, третий. Донимает комарье, хочется курить, но я терплю. И мне воздается за терпение: сначала возле одной из хаток показывается разведчик, потом неизвестно откуда появляются еще три зверька. Неуклюжие, с широкими веслообразными хвостами, они гуськом направляются к воде. Ныряют один за другим и плывут к поваленным осинам. Интересно, для чего они им — делают запасы корма на зиму или собираются строить плотину? Останавливаюсь на втором. До зимы еще далеко, а вот подтопить бережок надо. Безопаснее будет: по воде не всякий сможет подобраться к хаткам.

Боясь дышать, слежу за бобрами. «Бригада» работает по-ударному, стволы разделываются, как на хорошем конвейере, — перепиливаются, освобождаются от сучьев.

С любопытством жду момента транспортировки — как «заготовители» будут ее осуществлять, посуху или сплавом, но увидеть это зрелище не довелось: внезапно один из бобров сильно ударил хвостом по воде, и в ту же секунду все звери нырнули. Что их напугало — об этом можно было только гадать. Лично я ничего подозрительного вокруг не видел, а между тем сигнал тревоги был подан. Кто знает, может, бобры учуяли меня.

Долго я ждал, не покажется ли где звериная мордочка, но так и не дождался. Ну что ж, спасибо и на том, бобры, что хоть не сразу разглядели наблюдателя, и считайте, что повезло вам, потому что наблюдатель этот был человеком без ружья. А окажись на его месте другой, все могло бы и кончиться по-другому. Спокойной вам жизни, бобры!..

Вот и окончено мое путешествие. Всё позади — Орша, озера, Созь, одинокий орлан и таинственный «хозяин», добрый старик Анисим и трудолюбивые бобры. Вновь я на Волге, а впереди — последнее на пути поселение, где мне хочется побывать, село Едимоново.

Жарко. Улицы села пустынны, лишь щиплют траву гуси, да куры купаются в пыли. Июль, косовица, и весь народ, наверное, в пустошах.

Стучусь в крайний дом и прошу молока. Хозяйка выносит мне запотевшую, только что из подпола, кринку, и я приникаю к ней.

Потом долго лежу на желтом волжском песке и смотрю в небо. Оно бездонно, и в нем летают ласточки. Как и семьсот лет назад, когда здесь, быть может, на этом месте, где я лежу, княжий отрок Григорий встретил и полюбил крестьянскую девушку Ксению.

Злое время стояло тогда на Руси, лежала она в развалинах после татарских нашествий, а среди русских князей не было мирья. Великим князем был тогда Александр Ярославич Невский, а в других городах сидели на столах его братья. В Твери — Ярослав, в Суздале — Андрей, в Новгороде — сын Александра Василий. Чего враждовать, казалось бы? Все свои, сиди и правь каждый своим уделом. Но не хотелось братьям быть под рукой у Александра, хотелось самостоятельности, и каждый из них мутил воду, особенно Андрей. И домутились — Батый двинул на Суздальскую Русь Неврюя с войском. И снова запылали русские города.

Андрей бежал из Суздаля к брату Ярославу в Тверь, но татары настигли его у Переяславля, захваченного дружиной тверского князя. Андрею удалось спастись, но переяславцы были разбиты татарами. Неврюевы воины убили тверскую княгиню, жену Ярослава, а детей князя захватили в плен.

Кончилась Неврюева рать, Ярослав вернулся в Тверь и стал жить бобылем. И был у него любимый отрок по имени Григорий, которого князь допускал ко всем своим делам. Послал раз он Григория собирать дань с деревень и сел, что лежали по левому берегу Волги. Отправился Григорий и брал дань — в Лисицах мехами, в Видогощах рыбой, а в других местах — медом, воском, житом. Так и добрался Григорий до Едимонова, последнего тверского села, что лежало почти на границе с Московским княжеством. И там собрал дань Григорий и хотел уже возвращаться в Тверь, да припозднился и заночевал у пономаря местной церкви. Здесь-то и произошла встреча Григория с Ксенией, дочкой пономаря.

Полюбили друг друга Григорий и Ксения, только знали: не разрешит им князь пожениться. Не водилось такого, чтобы княжий отрок брал в жены простую девушку. Но Григорий поклялся любимой, что уговорит Ярослава, улестит, лишь бы она ждала его. И Ксения обещала.

Возвратившись в Тверь, Григорий во всем открылся князю, но Ярослав и слышать не хотел о свадьбе. «Али ты низкого звания, Гришка? — сказал князь. — Чай, не смерд, чтобы родниться с холопами. Будет тебе жена».