Олег Попцов - На суше и на море 1986

В Большой Шарковке мы встретили скопления ежей на малой глубине в ее мористой части — они тянулись широкой полосой вдоль берега.

Бухта Зеленая закрыта от моря несколькими островами и отделена мелководным порогом. «Порцион» не смог близко стать на якорь, и мы, спустив шлюпку и загрузив оборудование, медленно двинулись к берегу.

Бухта была окружена отвесными скалами. Около одной из них я, спрыгнув со шлюпки, стал быстро погружаться. Мимо глаз проплывала растрескавшаяся скала, покрытая пучками красных водорослей, литотамнием, вспыхивали нежные красно-желтые бочоночки асцидий, растущих гроздьями. Рядом сидел небольшой краб. Водоросли мельчали, и глубже 15 метров их совсем не стало. Кругом быстро темнело, я смотрел на светящийся циферблат глубиномера —40 метров, вертикальная стенка продолжает круто уходить вниз. С известным сожалением я прекратил спуск и начал подниматься.

В этом же районе, у бухты Зеленой, мы поставили судно на ночевку.

Потом были обследованы губа Климовка, сублитораль острова Олений, губа Трящина и Порчниха. Мы начали находить скопления молоди ежей. Молодь обычно прячется в щелях между камнями, в пустотах литотамниевых корок. Если поблизости звезда, прятаться нужно тщательно. Эти красивейшие создания, не имея ни глаз, ни ушей, безошибочно находят свою жертву, в том числе и собственную молодь.

Используя единую методику обследования, мы прошли по многим бухтам и везде осматривали под водой большие участки, накладывая складные учетные рамки и записывая результаты учетов на алюминиевую пластинку. Полученные данные позволили рассчитать средние плотности скоплений ежа, установить зависимость скоплений от грунтов и рельефа дна, прибойности и т. д., подсчитать общие запасы ежа в наших водах.

В Музее морской почты на Ямайке собраны бутылки, которые служили морякам своеобразными контейнерами для доставки писем и просьб о помощи. В коллекции есть множество современных бутылок, которыми пользуются ученые для уточнения карт морских течений. На Индонезийские острова заносит такие бутылки из США, Австралии, Индии и даже Аргентины.

На одном из стендов хранятся исторические документы, извлеченные из желудка акулы. Они сыграли решающую роль в судебном процессе против капитана американского брига «Нанси», обвиненного в конце XVHI в. в контрабанде оружия. Бриг преследовался в море английскими кораблями. Капитан завернул компрометирующие его документы в пергамент и бросил в море. А несколько дней спустя английские моряки потрошили выловленную акулу и нашли эти бумаги. Их доставили в суд в последний день его работы. Капитан брига «Нанси», все отрицавший до этого, был вынужден признать свою вину.

Очерк

Художник Е. Кузнецова　

О заповеднике Кызылагач, расположенном на стыке субтропиков и полупустыни, я слышал давно и многое. Но как это обычно бывает, родившись и выросши в Азербайджане, став зоологом и подолгу бывая в экспедициях, я увидел этот край впервые сравнительно недавно — летом 1977 года.

Душной июльской ночью выехал я поездом из Баку, а утром уже был в Ленкорани. Город сразу поразил меня почти тропической влажностью и густой растительностью; во дворе нашей базы произрастал даже… банан. Рос здесь он уже давно, но, как выяснилось, не плодоносил. На базе был небольшой зоологический музей. Здесь под стеклом в навечно застывших позах были расставлены чучела зверей, птиц и пресмыкающихся из окрестностей Ленкорани. Однако творчество местных таксидермистов занимало меня мало, тем более что очень скоро предстояла возможность познакомиться с живыми обитателями этих мест.

Один из сотрудников станции держал у себя рептилий. У паразитолога Саши Кузнецова хобби было, как и у меня, — змеи. В самодельных террариумах под камнями и корягами разлеглись пестрые полозы, ленивые, жирные удавчики; были и ядовитые щитомордники, пойманные в горах Талыша. Подвид, встречающийся здесь, — закавказский щитомордник — довольно редок. Эта некрупная ядовитая змея наделена совершенным приспособлением — термолокаторами, наводящими ее ночью безошибочно на добычу — мелких грызунов. Щитомордник принадлежит к семейству ямкоголовых — вершине эволюции ядовитых змей. Но «погремушка» у него зачаточна, колец на хвосте нет, хотя вибрирует он им заправски. Выбивая дробь по листьям или траве, щитомордник вначале заставит обратить на себя внимание, с тем чтобы после этого его оставили в покое и следовали своей дорогой. Эту полезную привычку перенял узорчатый полоз, водящийся в тех же лесах. Он успешно «передразнивает» щитомордника, надеясь ввести в заблуждение потенциальных врагов. Узорчатые полозы тоже жили у Саши. Жили у него и гюрзы. Ему удалось найти этих змей, а также небольшую ящерицу — руинную агаму в таких местах, где их раньше не отмечали. Гюрза в полупустынном Азербайджане не редкость, но здесь, в краю влажных субтропиков, ее почти нет. А вот руинная агама живет только в нагорной степи Талыша, не встречаясь более нигде в Советском Союзе. Эта маленькая ящерица, кожа которой усеяна шипиками, довольно прихотлива в неволе. Ее природная популяция чрезвычайно уязвима, и понятный интерес собирателей нуждается в ограничении, тем более что ящерица занесена в «Красную книгу СССР». В Ленкоранском районе есть и другие пресмыкающиеся и земноводные, находящиеся в этом реестре, — эскулапова змея, средиземноморская черепаха, сирийская чесночница. Наша беседа с Сашей была прервана водителем, известившим нас о том, что пора отправляться в заповедник.