Антон Кротов - От -50° до +50° (Афганистан - триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская)

Девелле — небольшой посёлок среди пустыни и невысоких гор, своим существованием обязанный железной дороге и границе. Жителей менее тысячи человек. На юг и на север уходят однопутные рельсы старой железной дороги — железные не только рельсы, но и шпалы, во избежание съедения термитами. Пыльная грунтовая автодорога по пустыне, по которой, поднимая тучи песка, несколько раз в день проедет джип или грузовик.

На разъезде томятся в ожидании отправки несколько товарных вагонов с ящиками. Яблоки, тыквы и огромные кабачки в полметра ждут своей отправки в Джибути. Местные люди и овцы спят в тени вагонов и прямо под ними, спасаясь от дневной жары. Раз или два в сутки товарный поезд из Джибути встречает здесь противоположный товарняк; в каждом из них порой видны пассажиры. Но нас не отпускают под конвоем в товарняке: ждут пассажирского поезда. Вагоны и сцепки все старинные, 1920-30-х годов выпуска. Стрелки ручные, и вообще уровень технологий не изменился за последние 80 лет.

В посёлке около 50 человек “бюджетников”: работники таможни, солдаты, полицейские, ж.д. работники. Есть ещё и почта — скорее похожий на мусорный контейнер домик 1,5х1,5х1,5 метра, наблюдаемый всегда в закрытом виде; телефонный узел, работающий с 8.30 до 12.30 и с 14.00 до 18.00. Телефон работает хорошо. Также есть вышка связи (охраняемая), электрический генератор в будке, порождающий электричество только с 18.00 до 6.00 — всего несколько лампочек освещают здесь ж.д. станцию и иммиграционный офис. Имеется две мечети. В большую на молитву приходит человек сто, вторая только строится и имеет лишь крышу (металлический лист на кривых палках-столбах) и репродуктор. Здесь народу поменьше.

Имеется и церковь, но не православная, а протестантская, из которой вечно доносятся какие-то песнопения и гимны. Большинство госслужащих — христиане, но церковь не посещают, а жуют, как правило, чат.

В центре посёлка — базарчик, где постоянно тусуется до 35 женщин-эфиопок. Женщины в разноцветной одежде, приятные на вид, молодые — даже ни одной 50-летней, а старух совсем в посёлке нет. Они приносят на базар (неизвестно откуда, никаких садов в округе не видать) бананы, апельсины, картошку и репчатый лук в кучках, варят плюшки в гуманитарном подсолнечном масле — американская помощь голодающим (в США продать не могут, привезли сюда); это масло в 3-литровых металлических банках тут очень распространено. Из пустых банок, разворачивая их в металлический лист, делают заборы (те самые, что мы видели в Дыр-Дыве, с надписями «USA»), все сидят на этих банках, они же столики для чая, кастрюли для варева и т. д… Всё готовится на дровах, включая гос. учреждения; ни электроплиток, ни газа здесь не было никогда.

Помимо бананов, апельсинов, чая и плюшек, здесь ещё один важный товар — чат. Другие, малоценные товары продаются прямо с земли, под открытым небом; над чатом — навес мешковины, чтобы веточки и листья не засохли. Этот драгоценный товар привозят из Дыр-Дывы. Здесь он не растёт — слишком сухо, а чат любит влагу.

В Девеле, вокруг базара, находится не меньше десяти магазинов-лавок-столовых с весьма низкой посещаемостью. В одних можно заказать инжеру (3 быр), в других — купить мыло, чай и т. д…

Имеется немало босоногих детей, резвящихся на железной дороге, а также овец, но больше всего — мух. Дома построены из коряг, обмазанных землёй и глиной, а также из развёрнутых консервных банок и другого хлама. Заборы сделаны из консервных банок и сухих колючих кустиков. Самые главные гос. учреждения (таможня и ментовка) окружены забором из поставленных вертикально старых ржавых рельсов и шпал. Телевизоров в посёлке нет ни одного; самый важный начальник иммиграционного офиса имеет радиоприёмник и все новости получает из радио. Интернета и мобильных телефонов нет.

Всё процветание и экономика посёлка Давленне основана на трёх вещах — на границе, железной дороге и на гуманитарном подсолнечном масле США. Не будь этих трёх составляющих, жизнь в посёлке была бы нищей и серой.

После почти двух суток вынужденного сидения на ст. Давленне, ситуация изменилась. Наконец, пошёл обратно наш пассажирский поезд; нас посадили в него, наши паспорта отдали вооружённому солдату-охраннику и таким образом под конвоем вернули в Дыр-Дыву. Солдат имел при себе наши паспорта в запечатанном конверте, саквояж вещей и автомат. По-английски, разумеется, он не говорил.