Робин Дэвидсон - Путешествия никогда не кончаются

Но вечером, когда подошло время стреноживать верблюдов, я решила, что должна показать, как это делается, хотя бы ради верблюдов. Потому что кожаные ремни надо затягивать достаточно туго, иначе они могут сползти и поранить верблюду ноги. Я начала с Дуки, моего любимого смирного Дуки.

— Вот так, видите, просовываете в ту дырку и непременно проверяете, хорошо ли затянули, а то ремень соскользнет ниже выступа, понятно?

— Хм, да-да, понятно.

Я отпустила Дуки и пошла за остальными верблюдами. И вдруг услышала какой-то странный грохот у себя за спиной, я оглянулась и застыла на месте. Только заметила еще лицо хозяина. Белое как мел. Дуки… Дуки нельзя было узнать. Он шел на меня, его глаза вращались как стеклянные шарики, в них горел знакомый кровожадный огонек. Он издавал какие-то непонятные звуки, клочья белой пены падали у него изо рта. Он пытался выворачивать камни. Дуки взбесился. Я встала между ним и его подругами, и впервые за свою молодую жизнь он оказался во власти темных сил, неистовствующих в самцах в разгар гона. Он мотал головой во все стороны, будто размахивал бичом. Он пытался подскакать ко мне, забыв о путах. Он хотел сбить меня с ног, подмять под себя, стереть в порошок.

— Дуки! — крикнула я, пятясь назад. — Эй, Дуки, это же я!

Хватая ртом воздух, я бросилась напрямик к воротам. И взяла этот пятифутовый барьер, едва не лопнув от напряжения. Дуки забыл и думать о хозяине, хотя тот, будто изваяние, все еще стоял, прижавшись к каменной стене внутри загона. Дуки жаждал моей крови, только моей.

— Убирайтесь оттуда! — кричала я, сражаясь с Дуки, норовившим откусить мне голову. — Кнут, бога ради, ножную цепь, стрекало! — Я вопила как сумасшедшая, а Дуки, свесив голову, прижимал меня к воротам и пытался расплющить в лепешку.

Он навалился на забор и готов был снести его, только бы добраться до меня. Я не верила собственным глазам. Мне снился страшный сон, сейчас я закричу и проснусь. Мой Дуки, оказывается, тоже был Джекиллом и Хайдом [9] Выражение, обязанное своим происхождением роману английского писателя Р. Л. Стивенсона (1850–1894) «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда» (1886 г., русское издание 1888 г.), в котором рассказывается, как добродетельный доктор Джекилл время от времени превращается в злодея мистера Хайда. Роман послужил основой одноименного фильма, выпущенного в Советском Союзе в 1986 г. , убийцей, одержимым, обезумевшим, разъяренным, кровожадным самцом. Хозяин обрел наконец способность двигаться. Он приволок мне орудия пытки. Я прижала стрекало — под током высокого напряжения! — к хватким губам Дуки и изо всех сил молотила его ножной цепью по голове. Стоял такой грохот, что я едва слышала собственные стоны. А Дуки все было нипочем. Зубастая морда вертелась волчком. На мгновение я отпрянула от ворот, и туман у меня в голове рассеялся. Я сбегала за веревками, прихватила деревянную планку и пятнадцатифунтовую штангу. В загоне, футах в пяти от забора, рос эвкалипт. Шаг за шагом двигаясь вдоль внешней стороны забора, я оказалась напротив дерева. Дуки не отставал от меня, продолжая реветь, храпеть и яростно мотать головой. Я дотянулась до его передних ног, привязала веревку за путы, перепрыгнула через забор, добежала до дерева — господи, как я мчалась! — обмотала веревку вокруг ствола и изо всех сил затянула узел. Теперь Дуки был привязан к дереву, и мне оставалось только надеяться, что веревка и дерево выдержат. Я схватила планку и колотила Дуки по шее, пока планка не переломилась, тогда я взялась за штангу. Дуки то подгибал колени, теряя сознание, то вновь рвался в бой. А я чувствовала себя титаном: когда человек в ужасе борется за свою жизнь и надпочечники непрерывно выбрасывают в кровь адреналин, люди часто становятся титанами. Внезапно Дуки лег, вернее, упал на землю, мотнул несколько раз головой и остался лежать, спокойно поскрипывая зубами. Минуту я ждала, держа штангу на весу.

— Ну как, Дуки, успокоился? — чуть слышно проговорила я и подошла к нему поближе. Дуки не шелохнулся. — Я сейчас привяжу носовой повод, и, если ты снова вздумаешь беситься, клянусь, Дуки, я отправлю тебя на тот свет.

Дуки бросил на меня взгляд из-под длинных изогнутых ресниц. У него был вид невинной овечки. Я, не торопясь, привязала носовой повод, приказала Дуки встать, наклонилась, отвязала веревку, сняла путы и повела Дуки на место. Он шел за мной с покорностью ягненка, только чуть прихрамывал.

Я вернулась к хозяину.