Андрей Ильин: Путешествие в ад. Никогда не дразните нечистую силу

© Андрей Ильин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Получи, тварь! – дико вскрикнул рыжеволосый мужчина с выпученными от ярости глазами. Взметнулись к хмурому небу волосатые руки, суковатая дубина замирает в наивысшей точке и стремительно опускается на голову худощавому парню. В последнюю секунду парень уворачивается и дубина с жирным чавканьем тонет в мягкой почве. За спиной рыжеволосого стоят еще четверо, лица искажены злобой, в глазах бурлит свирепая радость предстоящего убийства. Жертва, чудом избежавшая гибели, выбрасывает ноги вперед, и становится на ноги. Ночную тишину кладбища оглашает истошный вопль. Убийца невольно отшатывается, толкая остальных. В неровной шеренге образуется узкий прогал и несостоявшаяся жертва очертя голову бросается вперед. Тем более, что отступить назад нельзя – полуразрушенные остатки церковной ограды преграждают путь. На земле валяется малая саперная лопата, короткая рукоятка перебита посередине точным ударом дубины. На обрубке выделяются аккуратно вырезанные инициалы – АКС 05. Парень на бегу подхватывает лопатку, следует короткий замах, тускло блестит отточенное лезвие, один из нападавших хватается за горло. Сквозь пальцы брызжет тугие струйки крови, что в ночной тьме кажутся черными, раздается придушенный стон. В застойном воздухе, наполненном запахом подмышек, нечищеных зубов и свежевырытой земли, появляется тошнотворный запах сырого мяса.

– Колян! Что такое, Колян!? – кричит, захлебываясь слюнями, рыжеволосый с дубиной.

«Колян» беззвучно разевает рот и с хрипом валится на бок. Крови натекло столько, что ладонь на шее кажется черной, одежда на груди набухла и блестит, словно покрытая ледяной коркой.

– Перевяжите его… как-нибудь! А я догоню эту гадину и мозги вышибу на хрен! – рычит от злости рыжий и бросается в погоню. Мужчины растерянно топчутся возле раненого. Один приседает на корточки, недоуменно хмыкает:

– Ну, так… э-э… где вязать-то? Шею, что ль?

Раненый умирает. Он почти полностью лежит в луже собственной крови, тело сотрясают конвульсии. Рука бессильно, будто тряпичная, падает на землю, взорам открывается страшная рана на шее, из которой с бульканьем выталкивается малыми порциями кровь. Рана столь велика, что похожа на раззявленный беззубый рот, наполненный черной пузырящейся жижей. Мышцы сокращаются несколько раз, конечности вытягиваются, наступает тишина.

– Кончился Колян, – тихо произносит кто-то.

Мужчины стоят неподвижно, словно боясь пошевелиться. Рядом с остывающим трупом чернеет разрытая могила. Полная луна высовывает бледный лоб, призрачный свет заливает кладбище, чрево вскрытой могилы будто покрывается лаком, посередке мрак сгущается еще больше… Парень мчится по кладбищу, не разбирая дороги, словно смертельно напуганный зверь. Чутье подсказывает ему, где уклонится от разлапистого дерева, как увернутся от растопыренных лап крестов, куда ступать, что бы не провалиться в крысиную нору. Если сломает ногу – лютая смерть настигнет тотчас.

– Стой, змееныш! Убью! – хлещет по спине свирепый крик рыжеволосого. Парень добавляет прыти, но легкие хрипят и булькают, словно в груди закипает кровавое варево, сердце колотится в ребра, будто кувалдой бьет и глаза заливает липкий пот. Молодой человек валится без сил, уткнувшись лицом в прелую траву. За спиной раздается тяжелый топот, треск сучьев и сопение. Парень вскидывается как конь, намереваясь бежать дальше, но сил хватает только встать на колени. Лопатка выскальзывает из мокрых пальцев и нет сил поднять. Парень оглядывается в отчаянной надежде отыскать спасение, но сквозь мутную пелену едкого пота видна только куча хлама, старые венки, изломанные надгробья и паучьи лапы арматурных прутьев изуродованной оградки. Холодно сверкают пузатые бока бутылок, осколки стекла тянутся вверх острыми краями, едва заметные в лунном свете иглы от использованных наркоманами шприцов таятся змеиными жалами. Парень сейчас на самом краю кладбища, где по обычаю складируют мусор. Огонек надежды еще тлеет в груди, молодой человек ползет на четвереньках к мусорной куче. Обдирая руки и колени, забирается повыше, надгробья угрюмо скрежещут ржавыми боками, арматурные прутья угрожающе колышутся совсем рядом с лицом. Топот и треск за спиной усиливаются, тишина взрывается яростным воплем: