Франтишек Флос - Охотники за орхидеями

Между тем молодых людей снова потянуло побродить с ружьём. Обилие дичи так и подбивало на охоту, но Франтишек не хотел выходить без Льготки. Вы спросите, что с ней произошло? Да просто Льготка не желала покидать палатку. Там, в плетёной корзине, безмятежно спали три её щенка.

— Три Льготки! — с восторгом объявил Еник.

Они с писком ворошились в корзине — три маленьких, слепых, глупых, но милых комочка. Льготка ревниво оберегала их, то и дело облизывала, приводила в порядок и никому не позволяла брать в руки. Только Еник имел право легонько гладить щенят. Он обещал дать им хорошее, но строгое воспитание, и Льготка молча согласилась.

— Знаешь, Льготка, того головастого, с белой лысинкой кобелька, мы назовём Плутоном. Согласна? Мы отдадим его Вацлаву — он до сих пор грустит о твоём старом товарище. Плутон был молодец, ничего не скажешь, отважный и преданный друг, но твой Плутон будет ещё лучше! Значит, решено: передаём Плутона Вацлаву. Не возражай, Льготка, так надо. А того, сердитого, мы назовём Каро и подарим дяде. Зато дочку оставим себе, ладно? Диего тоже не прочь заполучить её, но мы ему не дадим, а то нам будет скучно. Она, конечно, послабее братьев, но мы будем за ней хорошенько ухаживать. Только как нам назвать её?

«Гав-гав», — предложила Льготка.

— Какое же это имя! — воспротивился Еник. — Надо придумать что-нибудь другое. В нашей деревне у Новаков была собака Бела, она меня очень любила. Что скажешь, Льготка: нравится тебе имя Бела?

Теперь не согласилась Льготка: она недовольно заворочалась.

— Ладно, придумаем новое, — уступил Еник. — А что, если назвать её Костарика? Вот здорово! Она тут родилась — неплохо ведь, а? Думаешь, слишком длинно? Можно и сократить. Ну-ка, выбирай: Коста или Рика?

Льготка заворчала, и по этому ворчанию Еник определил, что ей больше нравится имя Рика; на том и порешили.

На десятый день пути экспедиция подошла к широкой горной расселине — будто гигантский плуг провёл через плато глубокую борозду. На дне её шумел горный поток, а склоны так густо поросли деревьями и кустарником, что дальнейшую дорогу в этой чаще можно было проложить лишь напряжённым и упорным трудом. Прежде чем переправиться на ту сторону расселины, Франтишек решил обследовать её ближайший склон и основательно изучить окрестности. Предполагалось, что в этих местах можно найти не только горные орхидеи, но и виды орхидей, растущих на деревьях.

И в самом деле, глазам путников неожиданно открылся цветущий сад. Буйно разросшиеся орхидеи горделиво поднимали свои чудесные головки. К сожалению, они оказались почти недоступными. Казалось, до цветов рукой подать — охотников отделяли от них какие-нибудь двадцать — тридцать метров, — но достать их было невозможно. Для этого надо было бы уметь летать.

— До чего неуклюжи люди! — с досадой вздохнул Еник. — Ну, почему я не колибри и не бабочка? Вот они раскачиваются да порхают себе над «воздушным садом»…

Задача состояла в том, чтобы запомнить, в каком направлении находится намеченное дерево с орхидеями. Это казалось совсем лёгким делом, пока путешественники стояли на краю обрыва, но зато было очень трудно для тех, кто попробовал бы спуститься в расселину. Довольно успешно с этой работой справлялись индейцы; перекликаясь, они облазили все деревья, где, по их мнению, могла быть богатая добыча. Им помогали Еник, Вацлав и Диего, и этот пустынный край, куда едва ли ступала нога человека, огласился криками, смехом и пением…

Между тем дети Льготки заметно окрепли, а через девять дней у них открылись мутно-синие глазёнки. Вот когда разговорам Еника с Льготкой не было конца!

Малыши быстро росли и научились вылезать из корзины. Еник, правда, строго-настрого запретил им это делать. Да разве чертёнок, вроде Каро, послушается? Разве кто-нибудь углядит за Плутоном или за Рикой? Вывалятся кубарем из корзинки и ковыляют, переваливаясь на своих толстых лапах… Но с Льготкой шутки плохи: она хватает ослушника за шиворот и бросает обратно в корзинку. Признаться, возня с детьми ей уже порядком надоела: вокруг накопилось много работы, а тут сиди целыми днями, карауль щенков!

Специально ради Льготки Вацлав смастерил особую корзинку — с редкими прутьями и с крышкой; щенята были в ней, как в клетке. Сколько раз они смешили Еника, когда пытались удрать! Во время кормёжки их выпускали на свободу. И тогда Плутон доказывал, что станет бойцом.

Он вызывал на бой каждый придорожный камень, нападал на все щепочки, башмаки и даже кости.