Жюль Верн - Жангада. Кораблекрушение Джонатана.

Неподалеку высился самый большой из сборных домов. В нем жили всего пять человек. Льюис Дорик, братья Мур, Кеннеди и Сердей избрали его своей резиденцией. Прямо туда и направился Кау-джер.

Когда он вошел, пятеро мужчин сразу вскочили на ноги.

— Что вам здесь нужно? — грубо спросил Льюис Дорик.

Кау-джер, стоя на пороге, спокойно ответил:

— Дом для остельской колонии.

— Дом? — переспросил Льюис Дорик, словно не поверив своим ушам. — А для чего?

— Для размещения в нем учреждений. Предлагаю немедленно освободить его.

— Как бы не так! — иронически возразил Льюис Дорик. — А куда же нам деться?

— Куда угодно. Можете построить себе другой дом.

— Вот как? А до тех пор?

— Воспользуйтесь палатками.

— А вы воспользуйтесь дверью! — воскликнул Дорик, побагровев от злости.

Кау-джер посторонился, и Дорик увидел оставшуюся снаружи вооруженную охрану.

— В случае неповиновения, — спокойно сказал Кау-джер, — я буду вынужден применить силу.

Льюис Дорик мгновенно понял, что всякое сопротивление бесполезно.

— Ладно, — проворчал он, — мы уйдем. Дайте только время, чтобы собрать пожитки. Надеюсь, нам разрешается унести их?

— Нет, — категорически ответил Кау-джер. — Я сам позабочусь о том, чтобы вам возвратили ваше личное имущество. Все остальное принадлежит колонии.

Это уже было слишком. Дорик потерял самообладание.

— Ну, мы еще посмотрим! — вскричал он, поднося руку к поясу.

Но не успел он вытащить нож, как тут же был обезоружен. Братья Мур бросились к товарищу на помощь, но Кау-джер схватил старшего за горло и швырнул на землю. Тотчас же охрана нового правителя ворвалась в помещение, и пять эмигрантов, трусливо отказавшись от борьбы, покинули дом.

Кау-джер со своими спутниками тщательно осмотрел отвоеванное здание. Как и было обещано, всю личную собственность прежних жильцов отложили в сторону, чтобы потом передать ее законным владельцам. Но, помимо личных вещей, там обнаружили еще нечто чрезвычайно интересное: самая дальняя комната была превращена в настоящий склад с колоссальными запасами продуктов — консервов, сухих овощей, солонины, чая и кофе.

Каким образом Льюис Дорик и его сообщники раздобыли все это? Значит, они никогда не страдали от голода, подобно другим, однако это не мешало им возмущаться громче всех и даже подстрекать к беспорядкам, в результате которых была свергнута власть Боваля.

Кау-джер приказал перенести продукты на площадь и сложить их там под охраной. Затем рабочие, под руководством слесаря Лоусона, приступили к разборке дома Дорика. Пока они занимались этой работой, Кау-джер, в сопровождении нескольких человек, произвел повальный обыск лагеря. Дома и палатки были перерыты сверху донизу. Результаты этих поисков, длившихся большую часть дня, превзошли все ожидания: у эмигрантов, более или менее тесно связанных с Льюисом Дориком или Фердинандом Бовалем, а также у тех, кому, благодаря экономии в периоды относительного изобилия, удалось сделать кое-какие запасы, были обнаружены тайники с провизией, такие же как и у Льюиса Дорика. Но чтобы отвести от себя подозрения, их владельцы не отставали от других и горько жаловались на голод. Среди них Кау-джер узнал многих, кто обращался к нему за помощью. Когда обманщиков вывели на чистую воду, они были очень смущены, хотя Кау-джер внешне никак не проявил своего негодования.

Самую замечательную находку сделали в домике, где обитали ирландец Паттерсон и Лонг, пережившие своего третьего компаньона — Блэкера. Туда зашли только для очистки совести — трудно было предположить, что в таком маленьком помещении может находиться сколько-нибудь значительный тайник. Но Паттерсон, со свойственной ему изворотливостью, выкопал под грубо сколоченным полом нечто вроде погреба.

Там нашли столько продуктов, что хватило бы всей колонии на неделю. Кау-джер, вспомнив о Блэкере, ужаснулся. Какое же черствое сердце было у Паттерсона, если он мог допустить, чтобы его товарищ умер от голода при наличии такого изобилия!

Однако ирландец отнюдь не выглядел виноватым. Наоборот, он вел себя вызывающе и энергично протестовал против «грабежа». Напрасно Кау-джер терпеливо доказывал ему необходимость жертвовать личным ради общественного блага — Паттерсон ничего не хотел слушать. Угроза применить силу также не возымела действия — его не удалось запугать, как Льюса Дорика. Что значила для ирландца стража нового правителя? Скряга стал бы защищать свое добро против целой армии!