Дмитрий Быстролетов - В старой Африке

№ 202. Мустафин».

Ах, вот оно что… Крэги убит…

Гай сунул записку за голенище, и они двинулись дальше.

«Как отвратительно, — думал он, — что судьба вовлекает меня в борьбу колонизаторов с населением! Я сочувствую только одной стороне — африканцам, сочувствую горячо и от всей души. Жизнь не позволит мне остаться в стороне. Завтра одичавшие в лесу европейцы встретят меня шумными проявлениями радости и полезут за спиртом для приветственной чарки. Я выну записку. Их лица вытянутся. Они торопливо сунут мне в руки винтовку и коробку патронов и предложат участвовать в возведении укрепления. Ну, что же я отвечу тогда моим спасителям? Я — нейтральный наблюдатель? Съем их обед, оденусь в их платье, а потом умою руки и буду сидеть в стороне? Скверно! Но это не самое скверное! А если туземцы нападут первыми до прихода двух чиновников с № 202 и до нашего бегства на факторию № 200? Ведь я белый, белый! Для местного населения — ненавистный угнетатель, разбойник и мерзавец! Первые копья полетят в меня! Не являться в факторию? Это безумие! Что делать? Обстоятельства гонят европейца к европейцам. Что же делать, а?! Не погибать же на дороге!»

Вот и дорога. Ламбо покружил минут пять и потом указал на север. «Правильно! — сообразил Гай. — Там шоссе Стэнливиль — Касеньи, к которому где-то около Вамбы присоединяется эта глинобитная дорога. Ее южное окончание далеко, на границе Родезии. Я там должен быть, если останусь живым!»

Они хотели пробираться вдоль дороги и уже вошли в лес, как вдруг Ламбо опять толкнул Гая. Он выскочил на дорогу, опустился на корточки и стал поспешно осматривать землю. Вот окровавленный камень — им был убит солдат. А вот надкушенная просяная лепешка. Солдат ел стоя, а кто-то подкрался сзади. А-а, подожди, бвана… Женщина подала лепешку и вертелась перед солдатом: вот ее следы, а он болтал с ней и ел. Смотри — вот и след большого мужчины: он вначале стоял там, потом шагнул — видишь, большой шаг — и ударил солдата. Они оттащили убитого в лес, вернулись и пошли дальше. Что делать, бвана?

— Вперед! — указал Гай в сторону фактории № 201. Они пошли, стараясь не шуметь, осторожно выглядывая вперед на каждом повороте.

За час до ливня с вершины холма открылся живописный вид на долину, факторию и банановую плантацию позади нее. Деревни не было, очевидно, она находилась дальше, за изгибом долины. Вскоре с веранды их заметили. Гай махнул рукой и получил в ответ такой же знак.

— Марш бегом! — скомандовал он, а сам разорвал мешок и сделал из тряпья повязку на бедра. Снял с шеи пружину и колесо, поцеловал их и положил за камень, тщательно пригладил волосы и бороду. Приосанился.

Две фигуры в белых костюмах… Неужели он дожил до этого?! Сейчас будет ванна, обед…

Гай шагал вперед размеренно и чинно. Потом заспешил… И вдруг бросился бежать навстречу. В голове прыгало: «Наконец-то!»

— Стой! Ни с места! Руки вверх — нестройно, как два петуха в курятнике, заорали два голоса — тенорок и бас. Дом был поднят на сваи и со всех сторон окружен верандой, которую вместо перил прикрывал метровый частокол из тонких жердочек. Из-за этого заборчика испуганно торчали две головы и два ружейных ствола.

Гай оторопел. Такого приема он никак не ожидал.

— Кто ты? — пискнул тенорок.

— И какого черта здесь шляешься? — прогудел бас. Гай обиделся.

— Во-первых, не «ты», а «вы»; во-вторых, я не шляюсь, а хожу. Все объяснения вы получите немедленно, господа.

Он двинулся к лесенке.

— Назад! Стреляем без предупреждения! — крикнули за частоколом и стволы угрожающе зашевелились.

В ту же секунду прямо в лицо Гаю взметнулось желтое пламя и оглушительно бухнул выстрел. Это был крупнокалиберный карабин, далеко не последней модели — современное оружие не стреляет так громко. Гай был оглушен и ослеплен, инстинктивно качнулся назад, но носок сапога левой ноги попал под лиану, а пятка правой скользнула в ямку. Как подкошенный он упал навзничь и ударился затылком о землю. Встряска была так сильна и болезненна, что на время он потерял сознание. Потом, как сквозь сон, услышал громкий шепот на каком-то восточном языке. Эти двое совещались. Наконец бас спросил неуверенно:

— Вы умерли?

— Да, — ответил Гай сердито. Небо медленно вертелось над ним, голова болела. Вдруг он ощутил еще и жгучую боль в щеке. Пощупал — ожог от пули.

— Не лгите, мсье! — проворно вмешался тенорок. — Через щелку мне хорошо видно. И не вздумайте бросаться на нас — я сейчас же попаду в вас!