Джон Паттерсон - Людоеды из Цаво

На следующее утро я встал рано, желая познакомиться с новой обстановкой. Когда я вышел из палатки, то первое, что увидел, непроницаемые заросли. Забравшись на вершину холма, я обнаружил, что вся территория, насколько хватало взгляда, покрыта низкими, чахлыми деревьями, густым подлеском и колючим кустарником «подожди минутку». Единственным очищенным местом, казалось, была просека, прорубленная для железной дороги. Эти вездесущие ньика – белёсые, чахлые безлиственные деревья, сожжённые солнцем – представляли жуткое зрелище. Кое-где из зарослей торчали края тёмно-красных, похожих на волдыри, скал, которые своей суровостью делали этот пейзаж ещё более тоскливым. На северо-востоке тянулась сплошная линия нагорья Ндунгу, а на юге я едва мог различить заснеженную вершину Килиманджаро. Только река, по названию которой была названа вся местность, примиряла меня с окружающим. Это был быстро текущий поток, вода в нём была холодная и никогда не останавливалась. Последняя черта характерна для всех рек в этой части Восточной Африки. Череда высоких зелёных деревьев вдоль берегов приятно контрастировала с общим однообразием ландшафта.

Ньика

Получив приблизительное представление об окружающей обстановке, я вернулся в хижину и занялся серьёзными приготовлениями для жизни в этом захолустье. Мои бои [7] Бой – личный слуга. уже распаковали припасы и установили палатку на поляне возле хижины недалеко от главного лагеря рабочих. В то время конечная станция находилась на западной стороне реки, и там расположились лагерем несколько тысяч индийских кули и других рабочих. Поскольку линию нужно было запускать как можно быстрее, через реку Цаво был перекинут временный мост. Моя основная задача заключалась в том, чтобы выпрямить постоянную постройку и завершить все работы на расстоянии тридцати миль с той и с другой стороны реки. Поэтому я произвёл топографическую съёмку и отправил запрос на инструменты и материалы в главную контору в Килиндини. Через некоторое время меня снабдили рабочими, и на всю округу эхом раздавались удары молотков и кувалд, звуки сверления и грохот взрывов.

Временный мост через Цаво

К сожалению, такое счастливое состояние дел продолжалось недолго, и скоро наша работа прервалась самым грубым и пугающим образом. На сцене появились два очень прожорливых, ненасытных льва-людоеда. Больше девяти месяцев с перерывами они вели войну против железной дороги и всех людей в окрестностях Цаво, кто был с ней связан. Эта война достигла апогея в декабре 1898 года, когда львы установили настоящее царство террора, что привело к полной остановке работ примерно на три недели. Сначала у них не всегда получалось поймать жертву, но со временем они осмелели и не останавливались ни перед чем, чтобы добыть полюбившуюся еду. Они были так хитры, они выслеживали людей так хорошо и с таким успехом, что рабочие твёрдо уверовали в то, что это были вовсе не животные, а дьяволы в облике львов. Много раз кули с торжественностью убеждали меня в том, что любая попытка убить львов абсолютна бесполезна. Они были уверены, что злые духи двух покойных туземных вождей приняли эту форму, чтобы помешать строительству на их земле железной дороги и чтобы отомстить за нанесённое им оскорбление.

Я находился в Цаво всего несколько дней, когда впервые услышал об этих зверях. Их видели неподалёку. Вскоре таинственно пропали два кули, и мне рассказали, что ночью львы утащили их из палатки и сожрали. Я не поверил этой истории. Я склонялся к тому, что эти бедняги стали жертвой своих же подлых товарищей. Они очень хорошо работали и скопили много рупий, поэтому я подумал, что какие-то мерзавцы убили их ради денег. Однако это подозрение очень быстро развеялось. Через три недели после моего прибытия меня подняли на рассвете и рассказали, что ночью одного из моих джемадаров [8] Джемадар – здесь: начальник над группой рабочих, десятник. , очень сильного сикха по имени Унган Сингх схватили в палатке, выволокли и съели.

Естественно, я, не теряя времени, обследовал место. Скоро я убедился, что этого человека действительно унёс лев. Львиные следы отчётливо виднелись на песке, а борозды от пяток жертвы указывали направление, в котором его уволокли. Джемадар спал в одной палатке с полудюжиной других рабочих, один из которых видел всё своими глазами. Он подробно описал, как около полуночи лев просунул голову в дверь палатки и схватил за горло Унгана Сингха, который лежал ближе всех к выходу. Несчастный закричал: «Чоро (отпусти)!» – и обхватил шею льва. В следующий момент он исчез, а его испуганные компаньоны беспомощно лежали на своих местах, прислушиваясь к звукам борьбы, которая происходила снаружи. Бедный Унган Сингх, должно быть, сопротивлялся до конца, но был ли у него хоть какой-то шанс? Ведь кули серьёзно заявляли: «Он боролся не со львом!»