Жюль Верн - Жангада

Солнце, словно громадный огненный шар, быстро спускалось за горизонт. Ночь в тропиках приходит на смену дню сразу, почти без сумерек,— так на сцене театра гасят огни рампы, изображая наступление темноты.

Жоам Гарраль с женой, Линой и старой Сибелой сидели перед домом. Торрес, покружив возле, при появлении падре Пассаньи отправился восвояси. Индейцы и негры лежали у бортов жангады, на своих местах. Араужо, сидя на носу, наблюдал за течением.

Маноэль и Бенито болтали и курили, прогуливаясь по палубе перед сном; несмотря на беспечный вид, они зорко следили за всем происходящим.

Вдруг Маноэль остановил Бенито и сказал:

— Какой странный запах! Ты не чувствуешь? Пахнет как будто…

— …мускусом! — подхватил Бенито.— Должно быть, на берегу спят кайманы.

— Вот как! Природа распорядилась мудро, наделив их резким запахом, который их выдает.

Когда наступает вечер, кайманы выходят на берег, чтобы с комфортом провести ночь. Пятясь задом, они заползают в ямы и засыпают, выставив голову с широко разинутой пастью, если только не подстерегают какую-нибудь добычу. Им ничего не стоит настигнуть свою жертву вплавь, работая одним хвостом, а по суше они передвигаются с такой быстротой, что человеку нечего и думать от них убежать.

В бассейне Амазонки кайманы рождаются, живут и умирают, отличаясь необыкновенным долголетием. Старых, столетних, кайманов можно узнать не только по зеленоватым наростам на спине и бородавкам по всей коже, но и по кровожадности, которая с возрастом все усиливается.

Вдруг впереди раздались крики:

— Кайманы! Кайманы!

Маноэль и Бенито невольно вздрогнули: трем большим животным, длиной от десяти до двенадцати футов, удалось взобраться на нос жангады.

— Хватайте ружья! Хватайте ружья! — закричал Бенито, одновременно делая знак индейцам и неграм, чтобы они отходили назад.

— Бегите в укрытия! — подхватил Маноэль.— Живее!

В одно мгновение все разбежались. Чета Гарралей скрылась в доме, к ней тотчас присоединились и двое молодых людей. Индейцы и негры попрятались в своих шалашах и хижинах.

Запирая двери, Маноэль спросил:

— А где Минья?

— Ее здесь нет! — ответила Лина, выбегая из комнаты своей хозяйки.

— Великий Боже! Где же она? — ужаснулась мать.

Все принялись громко звать:

— Минья! Минья!

Никакого ответа…

— Неужели она на носу? — спросил Бенито.

— Минья! — крикнул Маноэль.

Трое молодых людей и Жоам Гарраль выбежали из дома с ружьями в руках.

Как только они появились на палубе, два каймана побежали им навстречу.

Меткая пуля Бенито попала в глаз одному из чудовищ — опрокинувшись набок, хищник забился в предсмертных судорогах.

Второй стремительно несся вперед. Громадный кайман напал на Жоама Гарраля, сбил его с ног ударом хвоста и кинулся на него, разинув пасть.

В то же мгновение из своей каюты выскочил Торрес с топором в руке и нанес удар. Топор вонзился по самую рукоятку в челюсть каймана и застрял. Кровь залила зверю глаза, он метнулся в сторону, свалился в реку и исчез.

— Минья! Минья! — вне себя звал Маноэль, прибежавший на нос жангады.

И тут третий кайман мощным ударом хвоста опрокинул будку лоцмана, в которой спряталась девушка. Все увидели Минью, бегущую к корме, по пятам за ней гналось страшное чудовище. Между ними оставалось шесть шагов… когда Минья споткнулась и упала.

Второй выстрел Бенито не остановил каймана: пуля скользнула по толстой шкуре животного, не причинив ему вреда.

Маноэль кинулся к девушке, чтобы подхватить, унести, вырвать ее у смерти… но сильный удар хвоста повалил его и отшвырнул в сторону.

Минья потеряла сознание. Кайман раскрыл над ней пасть.

Откуда-то появившийся Фрагозо вдруг ринулся на него и вонзил кинжал в самую глотку. Животное сомкнуло свои страшные челюсти.

Смельчак успел выдернуть руку. Но не увернулся, и кайман, падая, столкнул его в воду. Пошли большие красные круги.

— Фрагозо! Фрагозо! — закричала Лина, упав на колени у борта жангады.

Минуту спустя цирюльник показался на поверхности реки. Он был цел и невредим.

Все протянули к нему руки — Маноэль, Якита, Минья, Лина. Фрагозо растерялся и пожал ладошку юной мулатке.

Минью спас Фрагозо, а Жоама Гарраля — Торрес. Выходит, авантюрист не желал смерти Гарраля? Приходилось признать этот очевидный факт.